Когда ты исчез. Джон Маррс

ы лежали в бумажнике из оленьей кожи вперемешку с евро.

      – Сдачу оставьте себе, – сказал пассажир, протянув водителю две купюры: в десять фунтов и в двадцать.

      Тот что-то ответил, но пассажир не слушал. Он открыл дверцу, аккуратно поставил обе ноги на тротуар. Встал, осторожно держась за край рамы, закрыл за собой дверцу и отошел, разглаживая складки сшитого на заказ костюма. Автомобиль тем временем бесшумно исчез вдали.

      Шли минуты, но мужчина стоял на месте. Зачарованный видом белого коттеджа, он тонул в давно забытых воспоминаниях.

      Их первый, их единственный общий дом. Семейное гнездо. Дом, где жила семья, от которой он отказался двадцать пять лет назад.

      Розовых кустов, высаженных под кухонным окном, больше не было, но в воздухе на мгновение пахнуло их сладким ароматом. Там, где когда-то стояла песочница, которую он сделал для детей своими руками, теперь возвышался сарай, увитый бело-зеленым плющом.

      Дверь коттеджа вдруг распахнулась, и на крыльцо вышла молодая женщина. Мужчина вздрогнул. Он не ожидал, что в доме живут другие люди.

      – До вечера! – крикнула женщина кому-то внутри и закрыла за собой дверь.

      Она перекинула ремешок сумочки через плечо и зашагала. Проходя мимо незнакомца, приветливо улыбнулась.

      Нет, это не хозяйка – на вид ей не больше тридцати… Может, дочь?

      Мужчина ответил женщине вежливой улыбкой и проводил ее взглядом, пока та не скрылась из виду.

      По спине у него побежали мурашки.

      Джеймс говорил, Кэтрин живет в том же доме, что и прежде, но с тех пор прошло уже больше года; возможно, все переменилось… Впрочем, узнать наверняка можно только одним способом.

      Чтобы унять в груди дрожь, мужчина сделал глубокий вдох и, не выпуская воздух, дошел до крыльца. Там он поднял голову и посмотрел на окно их бывшей спальни.

      «Вот здесь ты меня и убила», – подумал он, закрыл глаза и постучал.

      Глава 1

      КЭТРИН

      Нортхэмптон, двадцать пять лет назад

      4 июня, 6:00

      – Саймон, скажи своей собаке, пусть меня не трогает, – буркнула я, отмахиваясь от слюнявого языка, норовившего залезть мне в ухо.

      Если б только меня кто послушал… Я отпихнула шерстяную башку Оскара. Пес демонстративно шлепнулся задом на пол и принялся скулить, пока я не сдалась. Саймон всегда спал как убитый: его не разбудил бы, наверное, даже ядерный взрыв, не говоря уж о такой мелочи, как дети, шумно скачущие по кровати и требующие завтрак. Мне бы его таланты… Когда в доме трое карапузов и прожорливая псина, о том, чтобы поваляться в постели, приходится только мечтать.

      В желудке у Оскара словно тикал будильник, который поднимал его каждый день ровно в шесть утра. Саймон выгуливал пса, играл с ним в мячик, но кормежка, по мнению собаки, была сугубо моей обязанностью.

      Я хотела перекатиться под бочок мужу, однако его половина постели оказалась пуста.

      – Ой, ну да, конечно, все сама, – буркнула я, проклиная Саймона, которому опять вздумалось отправиться на пробежку в несусветную рань.

      Я выбралась из постели, накинула халат и прошаркала в коридор, украдкой приоткрыв двери соседних комнат, проверить, спят ли дети.

      К последней спальне, впрочем, подойти опять не отважилась.

      «Потом, – пообещала я себе. – В следующий раз».

      Спустилась на кухню, вывалила в миску Оскара вонючие консервы, которые тот всегда проглатывал одним махом. Поставила миску на пол, но пес куда-то запропастился.

      – Оскар? – шепотом позвала я, чтобы не разбудить детей раньше времени. – Оскар!

      Пес нашелся в прихожей; он нетерпеливо топтался у входной двери. Я открыла ее – пусть сбегает пописать, – но Оскар даже не шелохнулся, только взволнованно уставился в сторону леса у дороги.

      – Как хочешь, – вздохнула я.

      Разозлившись, что меня разбудили понапрасну, я вернулась в постель, надеясь урвать еще часик драгоценного сна.

      7:45

      – Не трогай брата, лучше помоги накормить Эмили, – велела я Джеймсу.

      Тот с ревом погнался за Робби вокруг кухонного стола, пытаясь отобрать у него пластиковую фигурку динозавра. Пришлось сказать уже громче:

      – Живо!

      Оба знали, что, когда я говорю таким тоном, лучше угомониться.

      Тащить детей из спальни в ванную – все равно что загонять цыплят в курятник: то еще испытание для нервов. Некоторые мамаши из школы уверяли, что в мире нет ничего приятнее веселых семейных завтраков. Я же каждый день не могла дождаться минуты, когда наконец спроважу своих бандитов в школу и в доме воцарится покой.

      Джеймс налил младшей сестре молока с хлопьями; я тем временем упаковала в коробки бутерброды, обрезав с них корочки. Потом соорудила для Саймона сэндвич с овощным соусом, причем нарезала хлеб не поперек, а вдоль, как он любит, замотала в пленку и положила на полку в холодильнике.

      – У