На пути к Академии. Айзек Азимов

для него такое мороженое было редкой и почти недоступной роскошью. Он покупал его тогда, когда удавалось наскрести нужную сумму. Время от времени ему давал откусить кусочек кто-нибудь из внезапно разбогатевших дружков, но чаще всего он воровал мороженое, пользуясь удобным случаем. Теперь он мог купить сколько угодно порций…

      – Эй! – послышался чей-то голос у Рейча за спиной.

      Рейч с трудом вернулся к реальности. Его, оказывается, окликнул парень, что сидел за столом.

      – Это ты мне, парень? – негромко уточнил Рейч.

      – Ага. Че это ты делаешь, а?

      – Кокоженое ем. Че те надо?

      Рейч автоматически перешел на биллиботтонский жаргон, и это оказалось совсем нетрудно.

      – Не. В Биллиботтоне че делаешь?

      – Родился тут. Вырос тут. Токо в кровати народился, а не на улице, как ты.

      Оскорбление слетело с языка легко, так легко и непринужденно, словно Рейч никуда и не отлучался из Биллиботтона.

      – Во как? Че-то ты слишком вырядился. Тоже мне биллиботтонец. Цаца какая! Да от тебя, поди, и духами прет!

      Парень пошевелил мизинцем – этим жестом подманивали к себе друг друга гомосексуалисты.

      – Сказал бы я, чем от тебя несет. Но я – человек воспитанный.

      – Чей-то? Во-спи-тан-ный? У-сю-сю!

      В это время в кондитерскую вошли еще двое. Рейч слегка нахмурился. Сговорились они или как? Парень, сидевший за столом, обратился к вошедшим:

      – Этот крякает, будто он воспитанный. Болтает – биллиботтонец.

      Один из вошедших с притворной учтивостью поклонился Рейчу и ухмыльнулся, показав неровные, давно не чищенные зубы.

      – А че, здорово! Биллиботтонец, да к тому же воспитанный! Завсегда че-нибудь подкинет бедненьким, несчастненьким сородичам, а? Ну, денежки, к примеру. Че тебе стоит подкинуть кредитку-другую бедненьким, а?

      – И много их у тебя, господин хороший? – поинтересовался его приятель без ухмылки.

      – Эй, эй! – заволновался хозяин заведения. – Парни, проваливайте отсюда. Неча у меня тут колобродить.

      – Не боись, – сказал ему Рейч. – Я ухожу.

      Он собрался было уйти, но парень, сидевший за столом, выставил ногу, загородив проход между столиками.

      – Ну ты че, парень? Ты куда? Мы по тебе заскучимся.

      Хозяин кондитерской, почувствовав, что запахло жареным, ретировался в комнатушку за стойкой.

      Рейч улыбнулся и сказал:

      – Парни, когда я в последний раз был в Биллиботтоне, со мной были мои старики, и нам загородили дорогу десять парней. Точно, десять. Я сосчитал. И мы с ними разделались.

      – Да ну? – удивился тот, что заговорил с Рейчем. – Твой старикан разделался?

      – Старикан? Не, не он. Ему бы нипочем такого не сделать. Старуха моя. А я, парни, получше ее сумею. А вас токо трое. Так что вы уж лучше пропустите меня.

      – А как же. Ты токо кредитки оставь и иди. Не, еще тряпки кое-какие сыми.

      Парень, сидевший