Академия. Начало. Айзек Азимов

настанет. Не лучше ли создать радостное будущее, чем предсказывать дурное?

      Селдон нахмурился:

      – Я вас понял, сир, но это точно так же невозможно.

      – Невозможно?

      – Ну, как минимум непрактично. Не понимаете? Если нельзя взять отсчет от людских эмоций, то нельзя сделать и обратного. Нельзя вести отсчет от будущего и определять, какие именно эмоции и реакции людей к такому будущему приведут.

      Клеон расстроился окончательно. Брезгливо поджав губы, он спросил:

      – Ну а ваш доклад – или как там он у вас называется, – что от него толку?

      – Это чистая математика. Математиков он заинтересовал, но я… у меня и в мыслях не было, что у моих выкладок может быть практическое применение.

      – Просто омерзительно! – сердито буркнул Клеон.

      Селдон растерянно пожал плечами. Больше всего на свете он сейчас сожалел о том, что выступил с докладом. Что с ним станется теперь, если Императору взбредет в голову, что его одурачили?

      А вид у Клеона был такой, что, похоже, все к тому и шло.

      – И все-таки, – недовольно продолжал Император, – что, если бы вы все же сделали предсказание будущего, с математическим подтверждением или без оного, – такой прогноз, который помог бы государственным деятелям в управлении этими самыми людскими реакциями?

      – Почему я? Зачем вам я? Государственные деятели вполне могут справиться с таким прогнозом сами, без моей скромной помощи.

      – У государственных деятелей так не получится. Они то и дело выступают со всяческими заявлениями. Им мало кто верит.

      – А мне-то с какой стати должны поверить?

      – Вы – математик. Вы рассчитаете будущее, а не проинтуи… нет, такого слова, кажется, не существует, но вы меня поняли, конечно.

      – Но я не сумею сделать этого!

      – А кто об этом узнает? – тихо спросил Клеон, с прищуром глядя на Селдона.

      Оба молчали. Селдон понял, что угодил в западню. Получив от Императора столь недвусмысленный приказ, имел ли он право и возможность отказаться? Откажется – угодит в тюрьму, а то и на плаху. Будет суд, конечно, но на справедливость уповать нечего.

      Он глубоко вздохнул и сказал:

      – Ничего не выйдет.

      – Почему же?

      – Если бы меня попросили предсказать нечто туманное, в самых общих чертах, нечто такое, что могло бы произойти уже после жизни нынешнего поколения, а может быть, и после жизни следующего, я мог бы сделать это, но, с другой стороны, кому какое будет дело до этого предсказания? Разве озаботит хоть кого-то несметное богатство и высочайшее наслаждение, если они отдалены на сто, на двести лет? Чтобы добиться результатов, – продолжал Селдон, – мне пришлось бы предсказывать вещи более насущного, злободневного характера, более приближенные к нашему времени. Люди способны ответить только на такого рода предсказания. Но раньше или позже, а скорее всего – раньше, нечто из предсказанного мной не сбудется, и тогда конец моей карьере прорицателя. Никто мне больше не поверит. Да и ваша популярность пошатнется.