Юся и Эльф. Карина Демина

птичьи перья.

      А что, некромантия – занятие грязное и на редкость неблагодарное.

      – Здесь… неладно, – он сморщил свой эльфийский нос.

      И я прислушалась. И снова прислушалась. И поисковик запустила, а тот ушел в землю, что нож в масло, и – и вышел.

      Пусто. Чисто. Неправильно. А что именно неправильно, сказать не могу. И поэтому…

      – Отойди, – велела я, создавая огневик.

      Лопата, лопата… один хороший огневик, и, что бы там ни лежало, само раскопается.

      …То пойдет на поля, за ворота,

      То к могилке вернется опять… —

      пробормотала я, спуская шар.

      Зашипела земля. Брызнула горячей крошкой. А следом раздался утробный, пробирающий до самой печени вой.

      Наверное, стоит все-таки обзавестись лопатой.

      Вот за что всегда любила Большой справочник нежити, так за точность изображений. И сейчас, глядя на костлявую уродливую морду твари, я отмечала несомненное портретное сходство.

      Жирняк кладбищенский. Большой. Определенно большой.

      Вон бородавки налобные сформировались, сочатся гноем. И вторая пара клыков торчит из пасти, загибаясь вниз.

      А глаза художнику особенно удались.

      Заплывшие, глубоко посаженные, того темно-красного оттенка, который хорошо смотрится в рубиновых гарнитурах, но никак не на нежити. И главное, виделась мне в тех глазах мрачная решимость добраться до моего горла.

      Пока же жирняк ерзал, норовя выбраться из слишком тесной могилы…

      Сверкнули клинки, вот только и зачарованное железо увязло в толстой шкуре нежити. Правда, жирняк заверещал, и голос его заставил меня отмереть. Огненный шар утонул в той же шкуре, в которую вгрызался с шипением и дымком. Дым мерзко пованивал топленым салом, а нежить удвоила усилия.

      И решимости-то, решимости в глазах поприбавилось.

      Эльф не без труда вытянул клинки, чтобы вновь вонзить их в тушу жирняка. Тот же, похожий на болотную жабу, дернулся, и удар пришелся вскользь. Вспоротые бородавки прыснули желтоватым трупным ядом, и вонь стала невыносимой.

      Главное, чтобы на кожу не попало.

      Рванувшись, тварь выбралась-таки из могилы и заурчала. Раздулись горловые мешки, а в глазах, готова поклясться, появилось выражение торжества. Мол, никуда не денетесь. Треснула пасть.

      – В сторону…

      Без него знаю. Правда, не знаю, каким чудом удалось отскочить. Длинный язык жирняка, украшенный дюжиной шипов, врезался в надгробие. И то треснуло, брызнуло камнем…

      А язык вновь показался из пасти.

      Так. Думай, Юся, думай, иначе помрешь здесь героически, но на памятник гильдия вряд ли расщедрится.

      Жирняк… предпочитает болотистую местность…

      …источник магии… массовое захоронение… эманации смерти…

      Я бежала.

      Бегала я хорошо. Зигзагами, успевая иногда и нырком уходить из-под ударов. Жирняк же, утомившись – бегать он как раз не любил, на наше-то счастье, – плюнул ядовитой слизью. Попав на камень, та запузырилась, а надгробия мягко оползли, будто и не гранитные были…

      Эль