.

шею, грудь в просоленном льне, колени.

      – Что ты? – шепнул он, когда её губы касались его стоп.

      – Зацеловала. Чтобы цел был.

      Её высокий силуэт, всё ещё стянутый лёгкой кольчугой, растаял в дымке. Олег унял дрожь, подобрался и сел. Зелёное пламя плясало во тьме. Вспомнился страшный огромный слепец. Сурьян тогда говорил Рюрику о зиме великанов.

      «Только двое спасутся после этой зимы, – говорил Сурьян, – двое спрячутся в стволе дерева. Двое переждут развал мира. И выйдут на новую землю, чтобы продолжить род. И ты должен служить им!»

      В дымке над Днепром кричала птица. Олег пытался различить там силуэт Янки, но всё были ночные чудища. Про кого говорил Сурьян? Уж не про них ли! Кто восстановит Рюрика, кто станет на его место после зимы? Его личной зимы.

      Олег слушал ночную птицу, и крючья тьмы ползали над водой, глядели на него дырами.

      Вереница ушкуев и драккар Олега шли по Днепру Славутичу медленно – река текла с севера на юг. Викинги любили путь в греки, но обратно в варяжские земли не торопились. Обычно ждали, пока силы оскудевшего осеннего Днепра умалятся. Главное – успеть до осенних дождей.

      Гуннар по звёздам определил, что до Киева оставалось не более трёх дней. Ни одного варяжского или иного судна не встретилось им за это время.

      На ночлеге в дальнем лесу слышались таинственные звуки.

      Олаф, Тавр и Гуннар, поверенные Олега, на вторую ночь сделали вылазку. Они видели людей в странных одеждах – широких кафтанах с вороньими перьями. Те явно прятались в деревьях. Иные были ранены и хромали за ветвями, вертели перевязанными головами и брехали на неведомом языке.

      Их было много, гораздо больше, чем воинов Олега.

      – Таких я ещё не видал, – заключил Гуннар Толсторукий. – Хотя обошёл столько королевств, сколько никто ещё не обходил.

      – То ли степняки, – сказал Тавр, бывавший в Муроме, – то ли горцы.

      Следующую ночь они провели на кораблях и у другого берега, выставив дозорных.

      Ночь прошла тихо. Но днём дозорный Олаф закричал с мачты:

      – Мёртвые! Прямо!

      Вниз по течению вода несла трупы. Ещё не изуродованные, но сильно посиневшие, проплывали они мимо ушкуев. Гребцы отталкивали их вёслами.

      – Это из тех самых, – заметил Гуннар, – в перьях.

      Молча провожали они страшных пловцов. Словно льдины по весне, их было не счесть. Берег изгибался, и всё новые и новые трупы плыли из-за поворота. Пёстрые – серо-зелёные одежды с ярким оранжевым орнаментом, бурые расплывы крови, синяя кожа.

      – Кто это? – послышался с мачты голосок Жегора. Он хотел залезть ещё выше, чтобы быть дальше от мертвецов.

      – Лучше нам не знать, – ответил Любор, сглатывая подступивший ком.

      – Там что-то происходит, – заключил Олег, – у самого Киева.

      Он встретил взгляд Янки. Всё было, как в его видении – мертвецы плыли по Днепру.

      Он оказался прав. За могучим лесом, что вырвался с берега в самую реку, словно ему мало было место