Параллельный мир. Вадим Федоров

на террасу. Даме она понравилась. Но она всем нравилась, особенно новоприбывшим.

      Вернулись в комнату. Студент сидел за столом и копался в айфоне, выбирая музыку. Казалось, его ничего не интересовало. Ни квартира, ни вид из окна.

      – Мы подумаем и сообщим вам, – сказала дама, – хотя, если скинете тысячи две, то мы готовы хоть завтра переезжать.

      – А у молодого поколения вопросы будут? – спросил я у студента.

      – Будут, – откликнулся тот, – какой тут интернет и какая скорость?

      – Хорошая, – кивнул я, – UPC, всё летает. А тебе скорость зачем? Гамишься во что-то?

      – Танчики, – улыбнулся студент.

      На его лице наконец-то появились какие-то чувства. Но его мама нахмурилась. Хотела сказать что-то, но промолчала.

      – Хорошее дело, – похвалил я студента, – главное, чтобы…

      Я не успел закончить. Зазвонил телефон. Высветился номер Златы. Я извинился перед дамой с сыном и ответил.

      – Вадим, забери меня отсюда, – услышал я знакомый плачущий голос, – пожалуйста.

      – Ты где? – спросил я, забыв про то, что хотел отругать девушку за отключенный телефон. – Что случилось? С тобой всё в порядке?

      – Я на Флоренце, на автовокзале, перрон 41, – ответила Злата и заплакала, – я отвезла маму и вернулась в Прагу. Мне плохо.

      – Сиди на месте и жди меня, – велел я и повесил трубку.

      Мама и сын выжидательно уставились на меня.

      – Извините, – сказал я им, – мне надо срочно ехать.

      – Мы вам позвоним, – сказала дама, сделав ударение на втором слоге.

      – Конечно, конечно, – заверил я их, – как надумаете, сразу же звоните.

      Хотя мысленно вычеркнул студента из будущих квартирантов. Игромания чревата захламлением квартиры. Да и то, что они ищут новое жильё посередине учебного года, намекает, что с прежнего места жительства их выперли.

      Я выскочил на улицу. Сел в машину. По дороге на автовокзал позвонил знакомой, извинился и отменил просмотр.

      Злату я нашёл на 41 платформе, как она и говорила. Она сидела на скамейке в обнимку с большой полосатой сумкой. И плакала. Я подошёл. Сел рядом. Обнял её.

      – Не плачь, – попросил тихо, – я приехал, и всё будет хорошо.

      Злата кивнула, шмыгнула носом. Я взял её сумку в одну руку, другой обнял девушку за плечи и повёл её к машине. Вёл и чувствовал, как она дрожит от озноба. Хотя на улице было тепло.

      – Что случилось? – спросил её, как только усадил в машину.

      – У меня очень болезненные месячные, – стыдливо сказала она и спрятала лицо в ладонях, – очень плохо переношу их с детства. Первые два дня стараюсь лежать. А тут ещё похороны. Мама.

      – Понятно, – сказал я, – пристегнись. Сейчас приедем ко мне, сразу ляжешь.

      Я завёл машину, и мы поехали. Ко мне. Злата всю дорогу молчала.

      – У тебя очень мягкая и тёплая машина, – сказала, когда мы уже подъехали к дому и надо было выходить.

      – Спасибо, – ответил я и подал ей руку.

      Поднялись