Ее самое горячее лето. Элли Блейк

глубоко, то супруги перессорятся.

      – Эйвери! – позвал он.

      Она повернулась:

      – Да, Джона?

      Она знала его имя. Он почувствовал облегчение – а потом вспомнил о проблемных пассажирах. Не горячись, парень.

      – Будь осторожна.

      Она тут же послала ему обворожительную улыбку:

      – Благодарю за совет. Буду иметь в виду.

      Он вдруг обнаружил, что громко смеется.

      Девушка растворилась в толпе, а Джона почувствовал себя выбитым из колеи. Вроде ее чувственный рот дарил надежду, а волшебные глаза заставляли кровь быстрее бежать по жилам, но им овладела досада.

      Однажды похожая женщина уже оставила его с носом.

      Вроде он всегда был холоден, словно ледяная глыба, однако сам не понял, как Рейч разожгла в нем пожар, едва он ее увидел. Наверное, подкупили ее мечтательные разговоры о море, хотя сама всю жизнь прожила в большом городе. Не успел он оглянуться, как она подчинила его себе. И однажды оказался в Сиднее, с пустым кошельком, понимая, что, сколько бы душевных сил и денег на нее ни потратил, все равно бы ее потерял.

      Возвращаться после этого фиаско в Лунную бухту было тягостно. Дома пришлось заново налаживать всю свою жизнь, менять приоритеты. Поэтому сколько бы Эйвери Шоу ни порхала рядом – значить она для него будет не больше, чем камешки под ногами.

      Теперь он стреляная птица, и так просто его с толку не сбить. И больше он не позволит себя одурачить.

      Глава 3

      Джона не искал Эйвери, и в мыслях ничего подобного не держал.

      Он увидел ее на пляже. Шляпа девушки была такой мокрой, что поля падали ей на плечи. Наполовину снятый гидрокостюм хлопал ее по ногам, а она прыгала и шлепала себя по телу, словно отбиваясь от роя пчел.

      Джона ускорил шаг и, приблизившись, спросил:

      – Черт возьми, Эйвери, что случилось?

      Она даже не взглянула на него. Он видел ее голый живот, маленькие трусики на бедрах, полуобнаженную грудь. От этой картины у него захватило дух.

      –  Меня ужалили! – воскликнула она, выведя его из оцепенения. – Голубая медуза. Или рыба-камень. Очень больно.

      –  Голубые медузы не заплывают так далеко на север, костюм защищает тебя от других медуз, а ласты – от рыбы-камня.

      Эйвери переступала с ноги на ногу в ластах, словно что-то на песке обжигало ей ноги.

      – Тогда что со мной происходит?

      Джона заметил для себя, что надо посоветоваться с Клаудией. Она, как могла, заботилась о своих постояльцах и опекала в отеле и за его стенами.

      Но сначала надо было убедиться, что Эйвери не угрожает ничего серьезное. То есть пробежаться руками по ее телу и не потерять рассудок от вспыхнувшего к ней при этом влечения.

      Он повернул ее к себе спиной, откинул с шеи волосы, всеми силами отгоняя соблазнительные образы. Пробежался взглядом по ее телу. Затем развернул лицом, взял за подбородок и приподнял, чтобы рассмотреть ее лицо под нелепой шляпой.

      – Послушай, уважаемая, – буркнул он и убрал руку, – да ты на