Под сенью боярышника. Ми Ай

всё ещё было хлопковое полупальто, но обут он был в пару высоких резиновых сапог, облепленных грязью. Цзинцю застеснялась: дождь льёт как из ведра сегодня, а я вот тут, стираю свои простыни. Он, должно быть, догадывается, что произошло. Она боялась, что он может спросить, и поэтому неистово перебирала мысли, отчаянно придумывая какую-нибудь правдоподобную ложь.

      Но Третий Старче ничего не спросил, а просто сказал:

      – Дай-ка мне, у меня резиновые сапоги, я могу зайти поглубже.

      Цзинцю отказалась, но он уже снял своё хлопковое пальто, передал его ей и забрал простыню. Она прижала к себе его пальто и встала у берега, наблюдая, как он закатал рукава и широко шагнул на глубину. Сначала одной рукой он вымыл свои сапоги, а затем начал энергично гонять в воде простыню.

      Через некоторое время он взял её за концы и, словно забрасывая сеть, растянул на воде. Красное пятно покачивалось на поверхности. Он отпустил простыню и подождал, пока течение едва не унесло её. Цзинцю испугалась и подала голос. Третий Старче сунул руку в воду и вытянул простыню. Он так поиграл с простыней несколько раз, и Цзинцю успокоилась, и больше уже не боялась, что простыня уплывёт. Вместо этого она молча наблюдала за его движениями.

      На сей раз он не стал ловить простыню, и течение подхватило её. Она смотрела, как та уплывала всё дальше и дальше, поскольку Третий Старче не предпринимал никаких попыток ухватить её. Цзинцю не могла уже больше молчать, она буквально завопила, что его только рассмешило, и он пробежал по бурлящей воде, чтобы доставить простыню назад.

      Стоя в воде, он обернулся, посмотрел на неё и произнёс:

      – Замёрзла? Надень моё пальто.

      – Мне не холодно.

      Он выпрыгнул на берег и набросил своё пальто ей на плечи, смерил её взглядом и затрясся от смеха.

      – Что? В чём дело? – спросила она. – Плохо выгляжу?

      – Нет, просто пальто тебе слишком велико, вот и всё. В нём ты похожа на гриб.

      Глядя на его руки, красные от холода, она спросила:

      – А ты не замёрз?

      – Я стал бы хвастуном, если бы сказал, что мне жарко, – засмеялся он, – но через минуту всё будет в порядке.

      Он вернулся в воду, продолжил стирать простыню, потом выжал её и поднялся назад на берег. Она передала ему пальто, а он взял таз с простынёй. Цзинцю попыталась отнять у него таз, сказав при этом:

      – Иди на работу. Я сама отнесу, спасибо большое.

      Он не уступал.

      – Сейчас обед. Я работаю здесь поблизости, потому и пошёл в перерыве к Тётеньке.

      Вернувшись домой, он показал ей бамбуковый шест, используемый для сушки одежды, который находился под карнизом в задней части дома, нашёл тряпку, протёр шест дочиста и затем помог ей повесить и закрепить простыню, чтобы та сохла на солнце. Всё у него выходило очень естественно.

      – Как это ты так наловчился в работе по дому?

      – Я долго жил вдалеке от дома. Я могу всё делать сам.

      Тётенька, услышав это, поддразнила его.

      – Ну и хвастун!