Симфония времени и медные трубы. Юрий Юренев

интендант, столько, сколько положено! Не по приказу положено, а по человечеству. Для людей, для своих же товарищей. Облегчаем, так сказать, их обязанности. И, опять же, никаких жалоб от музыкантов не поступало. Сознательно играют! Понимают положение.

      – Это, конечно, очень хорошо. Это, прямо скажу, отлично! – засоглашался Сенский. – Вот в городских-то гарнизонах – там как раз наоборот норовят! Поменьше бы игр, поменьше бы на воздухе!

      – Но там ведь в основном сверхсрочники. У них другое в голове, дом, семья! – вставил Сибиряков.

      – Верно, верно! – согласился Сенский. – А теперь, товарищ Егоров, хорошо бы послушать оркестр. Давайте начнём со строевого репертуара. Дайте командиру одеться, и с инструментами выйдем на воздух.

      Егоров дал распоряжение Сибирякову, и через несколько мгновений оркестр был уже построен на аллее недалеко от дома.

      Строевой подготовкой Сенский остался доволен. После этого он распорядился, чтобы оркестр прошёл с игрой. Оркестр прошёл, исполняя один из маршей.

      – Да! Конечно, очень заметно, что нет большого барабана! – заметил Сенский. – Ну, ещё один раз!

      Оркестр прошёл ещё раз, с другим маршем. После этого Сенский отошёл от оркестра и обратился к Егорову:

      – Ты не будешь в претензии, если я кое в чём поправлю твой оркестр?

      – Пожалуйста! Буду только благодарен.

      Сенский подошёл поближе к оркестру и начал говорить:

      – Вы молодцы! Всё у вас хорошо. И порядок, и работа ваша. Но есть одно, в чём я хочу вам сейчас же помочь! Играете вы хорошо. Смотрите, какие у вас старые заигранные инструменты, ведь это, скажем прямо, лом! Утиль! А звучит стройно, значит, строем вы занимаетесь вплотную. Хорошо звучит аккомпанемент. Очень полные получаются аккорды. Это правильно. Но есть одна беда! Марши вы играете «по-граждански». И это понятно. Ваш дирижёр – настоящий дирижёр, мастер, но не военный и не знает ещё изюминки исполнения строевого марша. А вы, хоть и служили в военных оркестрах, да уж давно это было, и тоже позабыли, в чём тут соль. Давайте-ка сыграем сейчас, ну хоть вот этот марш, и поставим с вами акценты, особенно на концах вольт. И не так, чтобы кто-то один отчеканил все восьмушки и шестнадцатые, но весь оркестр, весь аккорд. И посмотрим, что получится из этого.

      Он поднял руку, начал марш и в том месте, где фраза, музыкальная фраза, по всем правилам должна смягчиться, чтобы возникнуть в своём повторении или в начале новой фразы, наоборот, усилил звучность и твёрдо поставил точку на слабой доле такта. Егоров с изумлением слушал и отмечал, что марш играется тот же самый, но приобрёл совсем другой характер, стал твёрже, мужественнее, пожалуй, воинственнее.

      А Сенский продолжал:

      – Так! Вот так и играйте марши! Но – только марши. Всё остальное играйте так, как и играли. Но в маршах, вольты, только так. И ещё. Всё играть короче. У всех партий. У труб, корнетов, теноров, баритонов, басов, альтов, деревяшек. Все длительности выдерживать вдвое меньше. Конечно, кроме выдержанных нот, половинных, целых. Так. Короче