Леон. Марина и Сергей Дяченко

мать и отец сидели в первых рядах, оба с непроницаемо-застывшими лицами. Эд стоял рядом со мной, не обращая внимания на стражников, беззвучно шевелил губами, то и дело пытался что-то сказать, но голоса не было. Рамона в суд не пустили.

      Родственники Ойги, двадцать человек, выделялись среди толпы черным пятном траурных одеяний.

      Заседание вел городской судья.

      – Для дачи свидетельских показаний приглашается Кайра Мох, учащийся. Подойдите сюда… Ойга Топотун был вашим соседом по парте?

      – Да, но я…

      – Расскажите подробно, что произошло вчера после окончания занятий.

      – Я стоял… Эти двое, два старших Надира, я имею в виду, подошли к Ойге, вернее, он убегал, а они его догнали…

      – Почему он убегал?

      – Они угрожали ему.

      – Они догнали его, и что?

      – Он упал. Потому что Леон Надир ему подставил ногу. Тогда они его подняли, обвинили в том, что он проклинал в спину их брата, и стали бить.

      Эд снова попытался что-то сказать, шагнул по направлению к креслу судьи, но стражник молча удержал его.

      – Сколько раз и каким образом они его ударили? – невозмутимо продолжал допросчик.

      – Сперва Эд Надир дал ему пощечину. Потом Леон Надир сказал: а что будет, если я тебя прокляну? Эд Надир сказал: не надо проклинать. Тогда средний Надир ударил Ойгу кулаком в нос и что-то сказал.

      – Я ничего не говорил! – мой голос отдался эхом в высоких сводах. Мальчишка-свидетель шарахнулся, будто на него замахнулись топором. Судья на меня даже не глянул.

      – К порядку, подсудимый, если не хотите, чтобы слушанье продолжалось без вас. Свидетель, успокойтесь, вы под защитой закона. Что именно сказал Надир?

      – Я не расслышал, – пробормотал мальчишка. – Что-то вроде «проклятая тварь»… Но я не могу сказать точно.

      – Спасибо, – судья жестом отправил мальчишку на место и обернулся к мэру, который сидел рядом:

      – Итак, мы заслушали трех свидетелей, есть ли необходимость вызывать остальных?

      – Нет, – был ответ. – Зачитайте экспертизу, пожалуйста.

      – Одну минуту, господин мэр, – судья взял со стола заранее приготовленный документ. – «Исследование, проведенное городским медико-магическим экспертом, показало, что Ойга Топотун, двенадцати лет, учащийся, скончался в результате действия тяжелого проклятия, осложненного ударом кулаком в лицо». Подпись, печать.

      В зале ратуши поднялся гул. Мои родители сидели, будто вытесанные из камня, а Эд так дернулся, что стражники вынуждены были взять его под локти.

      – Леон Надир, – суконным голосом проговорил судья. – Поднимитесь сюда, пожалуйста, и изложите собственную версию событий, которые случились после окончания школьных занятий.

      Я поднялся на помост, огражденный ажурной деревянной балюстрадой. Во рту было очень сухо и горько. Чувство было, будто меня вызвали к доске, а я даже не знаю, какой сегодня урок.

      – Какого рода конфликт произошел между вами и Ойгой Топотуном? – ровно спросил судья.

      – На