Как Лыков не стал генералом. Николай Свечин

Некто Василий Тевяшев, держит электротеатр на Караванной. Двадцать восемь лет, ни в чем предосудительном не замечен, человек вполне дюжинный.

      – В чем же дело? – поморщился сыщик. – Распутина караулит охранное отделение. Его начальнику ничего не стоит выслать «дюжинного человека» из столицы в двадцать четыре часа.

      Белецкий сложил руки на животе:

      – Если бы все было так просто… Ни ты, ни я бы тогда не понадобились. Но Марочка не перенесет подобного.

      – Что? – Алексей Николаевич опешил. – Да наплевать на ее слезы! Погрустит и перестанет. А то ты не знаешь, что в голове у шестнадцатилетних барышень. Вопрос яйца выеденного не стоит, а ты мне за это предлагаешь пролезть в генералы. Самому-то не стыдно?

      – Если директору Департамента полиции бывает стыдно, то он не годится для занимаемой должности, – хладнокровно парировал Белецкий. – И ты меня не совести, сам не святой.

      – Не святой, – согласился сыщик. – И все же, почему парня нельзя просто турнуть из Петербурга? Фон Коттен[4] сделает это в два счета.

      – И попросит за это произвести его в генерал-майоры.

      – Пускай! Михаил Фридрихович – достойный офицер. Лампасы он заслужил.

      – А ты?

      Разговор пошел по кругу, Лыков с трудом боролся с нарастающим раздражением. Его начальник тоже кривился, но упорно гнул свое. Понятно почему! Белецкому было выгодно, чтобы именно его подчиненный сделал одолжение старцу. Глядишь, и шеф получит дивиденды…

      – Тевяшева нельзя выслать безо всякого повода, – сдержанно продолжил Белецкий. – Во-первых, он держит у себя два-три письма Матрены Григорьевны. Так, ничего особенного, но барышня молодая, неопытная. Она там написала кое-что лишнее. Если скормить записки газетчикам, выйдет скандал. А он никому не нужен… кроме врагов царской фамилии. Понимаешь?

      – То есть…

      – То есть случайная интрижка с дочкой Распутина может быть раздута до небес.

      Полицейские опять замолчали. Лыков нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Вот еще задача для лучшего волкодава империи: спасать дочку негодяя, прильнувшего к трону. И все ради сохранения устоев! А почему бы этим устоям не поумнеть? И не мараться со всяким отребьем?

      – Хорошо. Есть записки, – заговорил сыщик. – Их нельзя отобрать?

      – Как? Прийти домой, приставить ему к голове револьвер и потребовать их отдать?

      – Хоть бы и так. Вызови из Вятки Мишку Комиссарова, он все это легко проделает.

      Белецкий помотал головой:

      – Чтобы он пролез в генералы?

      – Что ты так жалеешь чинов для лучших слуг Отечества?

      – Мишку только произведи в генералы, он сразу сядет мне на голову. Ты, Алексей Николаич, не путай себя с ними. От твоего возвышения мне одна выгода. А от них что? Я хочу, смешно скрывать, чтобы просьбу старца исполнил именно ты. И чтобы чин получил тоже ты. Мой лучший

4

Фон Коттен Михаил Фридрихович – начальник Петербургского охранного отделения.