Демон должен умереть. Сергей Че

Паганиум», языческий манускрипт о заклинаниях и способах вызова существ с других сфер, он приехал сюда. И конклав решил этим воспользоваться. Обратился ко мне. А я к вам. Но кто-то об этом узнал и сыграл собственную комбинацию.

      – Кто?

      – Можно только догадываться…

      – Что, никаких предположений?

      Мажордом мотнул головой.

      – Может, те, кто вас избил?

      – Меня избили грабберы из картеля «Кали». Бодаться с конклавом не их уровень.

      – «Кали»? – мне снова пришлось напрячь память. – Что-то знакомое.

      – Твоя временная оболочка, Тони Кромби, которого убили вместе с эмиром, был связан с этим картелем. Грабберы решили, что он попал в особняк случайно. И случайно попал под раздачу. По их негласным правилам, отвечать должен тот, кто отвечает за дом. На старших Беллов нападать у них кишка тонка. А я в самый раз. Как главный над слугами.

      – Вы расскажете своим о нападении? Такое грабберам спускать нельзя.

      – И не подумаю. Клану сейчас не до этой мелочи.

      – У вас серьезное ранение. Можете не выжить.

      – Это неважно, – отмахивается мажордом. – Кстати, насчет не выжить. Он должен уже быть здесь. Почему-то задерживается.

      – Кто «он»?

      Сильный стук в дверь.

      – А, явился, – мажордом откидывается на подушку.

      Открываю дверь и застываю, открыв заодно и рот.

      За дверью стоит еще один мажордом Геллер. В точности такой же, как и тот, что лежит на диване. Только без ран. Чистенький, свеженький. Отутюженный.

      По застывшему взгляду понимаю, что это пустая оболочка, и отхожу в сторону.

      Новый мажордом перешагивает порог и топает в гостиную, как на автопилоте.

      Азуми, завидев гостя, издает сдавленный писк.

      – Можно вас попросить выйти? – говорит лежащий на диване мажордом. – Мой перенос, как и у всех Беллов, выглядит довольно неаппетитно. Не так, как женский вариант, конечно. Зато грязи больше.

      Мы молча выходим, стоим в спальне и прислушиваемся к странным звукам, доносящимся из гостиной. Какое-то кряхтенье, чавканье, треск.

      – Спасибо, можете заходить, – доносится бодрый голос, и мы с опаской возвращаемся.

      Новый мажордом стоит над диваном и платком вытирает руку.

      – Старался быть аккуратным, – поворачивается он к нам, улыбаясь. – Но если не получилось, пришлите счет за диван. Я оплачу.

      Старый мажордом все также лежит на диване. Его рубашка распахнута. В груди зияет окровавленная дыра. Там белеют обломки ребер и чернеет край сердца. Оно кажется плоским, будто его сдавливали.

      В гостиную заходят четверо в рабочей спецодежде, с розовыми глазами опусов. Молча разворачивают рядом с диваном полиэтилен, переносят на него труп, заворачивают и уносят.

      – Да, вот деньги за выполненную работу, – говорит новый мажордом и кладет на стол увесистую пачку банкнот. – Решил принести сам, а не оставлять в ячейке, как договаривались. И еще, – он подходит ближе. – Если согласны разрабатывать версии убийства, найдите профессора