17 мгновений семьи. Соси Григорян

каком самолете вас будут катать? – задала вопрос мама.

      – Ой, такое смешное название: «кукурузник2»! – выпалили мы.

      – Гор джан, Соси джан, не думайте, что я вас отговариваю, нам с папой не жалко двух рублей, – начала свою речь мама, – но вы не представляете, что такое «кукурузник». Это очень маленький самолет и очень шумный, к тому же в нем сильно укачивает. Вы же помните Як-40? Еще жаловались, что в нем очень шумно. Так вот, «кукурузник» в несколько раз шумнее.

      – Ну и что? Нам интересно. Мы ведь никогда не летали на «кукурузнике»! – заголосили мы.

      – А я летала в Караундже3, это просто кошмар, я на полном серьезе вам говорю, – продолжала мама.

      – Но мама! Нам так хочется! – настаивали мы.

      – Ну раз хочется, идите, только потом не жалуйтесь мне, что плохо себя чувствуете, – сдалась мама. – Здесь дети всю жизнь живут безвылазно. Они никогда не летали на самолетах. Такие полеты устраивают для них. А вы каждый год столько летаете, причем на больших самолетах. И ждете, что вас удивит какой-то «кукурузник»?

      В воскресенье в назначенное время мы явились в школу. С нас собрали деньги, посадили в автобус и повезли в аэропорт. «Кукурузник» действительно оказался ужасно маленьким самолетом. Вместо сидений с двух сторон располагались скамейки, где мы и уселись с остальными детьми. Этот полет оказался самым страшным в нашей жизни и длился он час. Целых 60 минут мы с Гором переглядывались и думали одну и ту же мысль: «Почему мы не послушались нашу маму?» «Кукурузник» оказался еще хуже, чем его описала мама. Нас бросало из стороны в сторону, и мы вцеплялись руками и ногами в узкую скамейку, пытаясь удержаться на месте. Нас жутко тошнило, голова кружилась, а уши лопались от нестерпимого гула мотора. Мы вернулись домой, как после многочасового катания на американских горках: мы еле-еле держались на ногах, так нас шатало. В ушах все еще стоял шум самолета, а тошнота проявлялась с новой силой при виде еды. «Мама джан, мы больше никогда не сядем в „кукурузник“», – пролепетали мы. Мама не стала нас упрекать, ей и так было жалко на нас смотреть.

      Через несколько месяцев в Ирбее праздновали масленицу на замерзшей реке Кан. Везде раздавали блины и чай, здесь же была ярмарка народных промыслов, люди в национальных одеждах водили праздничные хороводы и пели песни. Неподалеку стоял «кукурузник», который также обеспечивал аттракцион: полет над Ирбеем. Мы схватились за полы маминой шубы: «Мама, мы не хотим летать на „кукурузнике“». Мама рассмеялась: «Ну раз не хотите, никто вас заставлять не будет».

***

      По соседству с нами в Ирбее жила тетя Сондра, тоже врач, с дочерью Викой. Они были тувинками. Вика была ровесницей Гора, мы дружили с ней, а мама – с тетей Сондрой. Однажды летом, когда мы были в Ереване, а родители собирались приехать в августе, тете Сондре предложили отправиться в командировку на месяц. Ей очень хотелось поехать, но она не знала, на кого оставить Вику. Когда рассказала об этом маме, мама

2

Ан-2

3

Карахундж или Караундж – деревня в Армении, в Сюникской области. Родина дедушки по материнской линии