Дань памяти. Григорий Николаевич Казазаев

вырывая из строя, из жизни дорогих, самых близких и верных, надежных друзей и товарищей. Душевная острая боль безвозвратных потерь была неотъемлемой тайной попутчицей на бесконечных дорогах войны, незримо сопутствуя каждому действию, каждому шагу солдата, не исчезала со временем и не стиралась в сознании, в памяти, а оседала, селилась навеки в глубинах души.

            С первых прочитанных мною страниц я был потрясен описанием гибели взвода бойцов, истребителей вражеских танков, преградивших дорогу немецкой армаде, что рвалась к Москве. У разъезда, ведущего от станции Решетниково на Спас-Заулок, экипажи танкистов, направленные в окопы на данный рубеж обороны командованием, приняли свой первый неравный, единственный бой.

      В сердце моем навсегда поселилось необъяснимое чувство подспудной духовной вины, не покидавшее меня с того самого дня, где бы я не находился, – ни в будни мои, ни, тем более, в светлые праздники.

            Так, почти пол века назад, находясь под впечатлением прочитанного и запавшего мне в душу «живого» материала, я взялся за непосильный труд, решив описать все происходившее там, на войне, большим и правдивым рассказом, придав некогда происходившим реальным событиям форму художественного произведения, по всем существующим канонам и правилам литературы. На бумагу легли первые строчки моего так и не написанного в детстве рассказа: «Под утро пошел крупный снег. Мягкие хлопья его скрыли черную промерзшую землю с торчавшей кое-где высокой пожухлой травой.

      Все поле покрылось ровным белым покровом, и только кое- где, по резким очертаниям, угадывались невысокие холмики да не глубокие рытвины с запавшим в них снегом. Начинало светать.»

      Далее следовало в детальных подробностях описать то самое роковое событие, передать весь трагизм, безысходность неравного боя, испытать, пережить самому силу чувств, ощущений почти безоружного в данной ситуации человека, противостоящего стальной, никого и ничего не щадящей машине, рвавшейся уничтожать все живое, сеять смерть и нести разрушения, сметая любую преграду, возникшую у нее на пути.

            Естественно, даже располагая из первоисточника всеми имеющимися материалами, я этого сделать не мог, -отсутствовали необходимые для этого элементарные навыки, жизненный опыт. Не могло этого попросту быть у подростка.

      Теперь, когда за плечами оставлена большая часть моей собственной жизни, и мозг приобрел с годами способность работать на генетическом уровне, в силу накопленных знаний и опыта – появилась способность правильно воспринимать, анализировать и оценивать то, или иное событие, сопоставляя весомые факты, делать достойные выводы.

      Изучена в мере доступности наша История, зафиксирован памятью каждый урок, каждый шаг, собраны по крупицам и сохранены подробности жизни родных наших предков, – все это мне дало возможность сейчас вернуться опять к публикации воспоминаний отца, развернув перед собой его те же тетради, заново перечитав сохранившиеся фронтовые