Дань памяти. Григорий Николаевич Казазаев

форма, – кожаная куртка, элегантная шляпа, идеально отутюженная рубашка с накрахмаленным воротником и зашитой в нем ампулой с цианистым калием. Всему этому будет предшествовать серьезная, жесточайшая комиссия по отбору в спецгруппу на основании личных моральных, физических данных и качеств, где единственной помехой, ограничением для него явится сделанная еще в юности татуировка на левой руке-обнаженная женщина, -от локтя до запястья, – на которую, не сумев вывести, вытравить даже змеиным ядом, командование махнет рукой: – «Сейчас во многих странах, не только у нас, делают татуировки!»

            Будет прощание с братом на железнодорожной станции города Кушка, крепкие напоследок объятия под пронзительные перед отправкой свистки готового вот –вот тронуться в путь паровоза, обоюдные обещания писать, где бы сам не находился, ежедневные подробные письма. И – щемящее чувство в душе неизвестности и тревоги…

            Все это будет потом, а пока, оторвав взгляд от письма, Григорий со стороны наблюдал, как за соседним столом Артынский Михаил и Костылев Дмитрий, с которыми вместе когда- то призывались на службу, разыгрывали шахматную партию, и майор Харлов, с интересом склонившись над игроками, оценив ход «баталии», предлагал спасительный вариант, помогая одному из них избежать «критической» ситуации на игральной доске.

      Все трое окажутся в первом бою в двадцатых числах ноября 1941года недалеко от деревни Завидово, у разъезда станции Решетниково, ведущего на Спас-Заулок, преградив дорогу немецким танкам, рвавшимся в направлении города Клин. Погибнет под гусеницами машин Костылев Дмитрий. Майор Харлов, прибыв на занимаемые позиции проверить состояние и боевой дух своих бойцов, к наступлению сумерек, незадолго до начала трагедии, так же погибнет в этом бою.

      Артынский Михаил еще до начала боя будет ранен осколком мины в ногу и эвакуирован в госпиталь. Погибнет в 1943-м…

      В Красном Уголке Ленинской комнаты царила непринужденная обстановка общения «вне строя», допускаемая субординацией, не нарушаемая в данный момент присутствием командира, старшего по званию. Азартно резался в шашки, в «поддавки» со своим сослуживцем Георгий Венедиктович Доманов, – сосед, друг детства и юности, одногодок и одноклассник Григория. Георик Денин, по далекому школьному прозвищу.

      Будет дальнейшая служба, и Георгия «спишут» из бронетанковой части во время Иранского похода через пески Кара- Кум, в кавалерию. Укачивало в боевом отсеке, – не выдерживал в данных условиях организм, находясь за броней раскаленной на солнце до невозможности техники.

      Никто из них не знал тогда, что увидеться, встретиться вновь им придется спустя много лет, уже на родине, в 1946-м году, по демобилизации из армии Григория. С Николаем судьба пошлет еще одну встречу на дорогах войны во время зимнего контрнаступления наших войск под Москвой, во время освобождения города Клин. Неожиданной, радостной и до обиды короткой будет эта встреча: – Николай, пойдем ко мне, у меня сахар есть!

      Время