Два билета до Калькутты. Лерой Лёв

Мариной они были ровесники, ему было сорок три года.

      Идеальная пара домохозяйка-жилец, как будто созданная для флирта с уровнем выше среднего. И вполне естественно, что они быстро сговорились, несмотря даже на то, что у Марины был негативный опыт предыдущих жильцов, которые не только съехали, не заплатив за последний месяц, но и намалевали на стене пугающее изображение.

      Стены в комнате были отделаны кремовой венецианской штукатуркой, и на одной из них теперь красовалась синяя двухметрового роста четверорукая женщина с высунутым алым языком, с которого текла кровь. Длинные черные волосы спадали до икр, ее бедра были обвешаны отрубленными человеческими руками, обнаженную грудь отягощало ожерелье из отрубленных голов. В одной руке она держала трезубец, в другой чашу, полную крови, в третьей окровавленную секиру, а в четвертой отсеченную мужскую голову, глаза которой были закрыты. Она танцевала.

      На лбу у нее был третий глаз, ее чело было увенчано царской диадемой, а от головы исходило сияние. Ее взгляд пронизывал и не отпускал не хуже чем на лучших образцах русской иконописи или западноевропейской портретной живописи. Марина боялась, что будущих жильцов отпугнет подобный элемент интерьера, но когда она подошла к этому образу с тряпкой и растворителем, ее рука замерла из-за непонятного приступа страха.

      Она не смогла смыть его или заштукатурить. Оставалось уповать на то, что найдется жилец, которого это изображение не смутит. И такой жилец нашелся неожиданно быстро.

      Аркадий объяснил ей, что это богиня Кали, высшая богиня, поскольку все мы живем в ее эпоху, Кали-югу, которая началась пять тысяч лет назад и продлится еще двести тысяч лет. Так что еще очень и очень долго стирать такие изображения и даже прикасаться к ним небезопасно, и она умница, что этого не сделала. После этого он сразу же перешел к своей не совсем обычной просьбе.

      – Видите ли, Марина, некоторое время я буду вынужден провести в четырех стенах, это никакой не религиозный обряд, не покаяние и не епитимья, просто мне нежелательно лишний раз показываться на улице, где бы то ни было, несмотря даже на то, что Москва город немаленький, поэтому мне будет нужна помощь. Самая элементарная помощь – выходить за покупками, выполнять незначительные поручения, и я бы хотел, чтобы это делали вы. Если у вас интересная работа, которой вы дорожите, то быть может, вы порекомендуете мне кого-нибудь из своих подруг или знакомых, если же нет, то я буду платить вам зарплату три тысячи долларов в месяц. Торговаться можете свободно, если потребуете, я увеличу сумму.

      – Торговаться я не буду,– сказала она.– Это хорошая зарплата за такую работу, только где я буду жить? Или я буду приходить к вам утром, уходить поздно вечером и проводить весь день на кухне?

      – Нет. Я хотел бы, чтобы вы жили со мной.

      – То есть сожительствовала?

      – Вы видите разницу между словами жить и сожительствовать?

      – То есть я должна буду заниматься с вами сексом?

      – Никакой обязательности