Мертвые не сеют и не жнут. Мирон Высота

открылась, а ты в одной футболке и трусах, а за окном чернота, и раннее утро и никого нет больше в этом мире, никого.

      Нет, подумал Портнов, так не бывает, это всё сказки. Смех на палочке.

      Перед машиной стоял человек. В перемазанных, рваных, и видно же, что заношенных, но почему-то ослепительно белых одеждах. Сияющих. Седые, с жёлтыми прядями волосы колтунами висели ниже плеч. Кожа бледная, в морщинах. Только глаза живые, насмешливые, озорные даже.

      Незнакомец дружелюбно помахал Портнову грязной рукой. Улыбнулся, обнажив острые и крепкие зубы. Один к одному.

      Солнце, которое до этого всё висело и висело, вдруг нырнуло разом за верхушки деревьев. Небо ещё светлое, а солнца уже нет, и вокруг все черно. Портнов включил фары. Незнакомец сразу исчез. Показалось?

      – Чё, братишка, до деревеньки подбросишь? Тут недалече, – услышал Портнов сиплый голос.

      Портнов кивнул, как будто его видно в такой тьме. Но странный незнакомец понял. Он поскребся в дверцу автомобиля, чертыхнулся, наконец открыл и ввалился на пассажирское сидение рядом с Портновым.

      – Падла, палец раскровянил, – выругался незнакомец и сунул целую ладонь себе в рот. Пососал и ловко сплюнул в открытое окно.

      Дух от незнакомца шёл какой-то странный. Портнов опасливо принюхался. Стёкла, казалось бы, опущены, должно всё выветриваться, а запах стоит тяжёлый, стойкий. Пахло сырой землёй и осенью. Почему-то именно осенью. В институте они постоянно ездили выкапывать картошку, и студент Портнов лопатой перекидал тонны этой сырой земли.