Учебник одного жителя. Спартак Масленников

которая запомнилась мне до сих пор. Когда я интересовался по этому поводу у своих родных, они ответили мне, что я виделся с ней, возможно, пару раз. После того, как ее не стало, я пришел домой к бабушке с дедушкой, а на тумбочке стояла ее фотография. Я помню, как сильно плакал тогда. Сейчас я осознаю, что это было нечто большее, чем просто слезы по человеку, которого я видел всего лишь пару раз.

      Тем не менее, мои походы к ним в гости продолжались. Я приходил к ним, мы разговаривали с дедушкой, пока я играл с конструктором, собирая его на диване, или он смотрел какую-нибудь интересную для него передачу про политику или о каком-нибудь старом певце или актере, внимательно погружаясь в тему. Я иногда отвлекал деда от просмотра, предлагая поиграть со мной, как мне казалось в то время, в интересную игру. Я должен был достать дверь балкона, которая находилась в двух метрах от кресла, на котором он сидел, а его задача заключалась в том, чтоб не дать мне это сделать. Он держал меня за ногу и оттягивал назад, чтобы у меня это не получилось. Бабушка в свою очередь хлопотала на кухне, ей хотелось приготовить для меня что-нибудь особенное и вкусное. Ей, наверное, всегда казалось, что я плохо ем. После того, как мы ужинали, мне нравилось рисовать, причем в беспорядке, потому что конструктор на диване я не убирал до самого отбоя, так как всегда думал о том, что, порисовав, я продолжу. Бабушка давала мне серые листы бумаги А4 и фломастеры. Я рисовал – домики, зверей, динозавров и почему-то самолёты и танки. Хоть я и не знал обстановку в стране, тема войны почему-то была в моей голове в тот период жизни. По воскресеньям, я обычно купался в ванне у бабушки с дедом, с какими-то игрушками. Был пластмассовый медведь, у которого в ноге была небольшая дырочка. Я опускал его в воду на какое-то время потом доставал и ждал пока вода из него выльется обратно. Вообще веселился как мог. Потом мое время плескания и посиделок подходило к концу, заходила бабушка, поливала меня, а я пытался быть взрослым и сам мылся. После этого она вытирала меня большим голубым махровым полотенцем, укутывала меня в него, доносила до дивана, усаживала меня, чтобы я остыл, укутанный в полотенце. Она давала мне большое зеленое яблоко, и я его грыз, пока вода впитывалась в полотенце. Также, когда я проводил выходные у бабушки с дедом, они ходили со мной гулять к ним во двор. Как я вспоминаю сейчас, контингент в этой местности был совершенно отличный от моего двора. В домашней песочнице и песок был лучше. На тот момент, у дедушки с бабушкой был скудный дворик: не было ни качелей, ни горок между домами. Была только одна песочница посередине двора, и та была занята постоянно. Но за их домом было все, что нужно для полного моего счастья и этих детей, которые ковырялись в песочнице вместе со мной. Но мы туда не ходили по какой-то причине. Возможно, потому, что там веселились более старшие ребята. У меня сейчас нет ни капли сожаления, потому что, если бы я ходил туда, то у меня скорее всего не было бы такого контрастного представления о моем детском возрасте. Но я точно помню, что люди, которые жили в районе