Жить ярче!. Смеклоф

гудки сверлили уши, но на них так никто и не ответил. Она набрала ещё раз, но результат остался прежним. Даже зубы заскрипели от разочарования. А когда пискнуло пришедшее голосовое сообщение, Анастасия чуть не выронила мобильник и с трудом нащупала кнопку проигрывания.

      – Мне жаль, – скупо выдал динамик бесчувственным голосом Клары Архипповны, – но на таком важном проекте должен быть надёжный человек.

      И всё! Больше ни единого словечка. Хвостикова встряхнула волосами.

      – Этого не может быть.

      Она сильнее затрясла головой. Надо выкинуть из неё упаднические мысли. Опускать руки – нельзя. Останавливаться – нельзя! Сдаваться – нельзя… Анастасия так сжала челюсть, что зубы заскрежетали. Ещё немного и она превратится в мамуню. Вот этого точно допустить нельзя. Надо собраться.

      – Сегодня в офис ехать бесполезно, – спокойно, но слишком уверенно проговорила она.

      Легла обратно на кровать и даже закрыла глаза. Вот только напускное равнодушие не помогало. Слишком много было вложено. А сколько времени потрачено… Впустую? Захотелось выть. Неужели о повышении придётся забыть? Столько усилий и всё зря? От неё больше ничего не зависит?

      Хвостикова заёрзала и с ненавистью уставилась на мобильник.

      – Не дождешься, бесчувственная сука!

      Она отвернулась от него, продолжая бормотать, что её так просто не сломать, что она ещё повоюет, и пожилая женщина с чёрно-белой фотографии ей подмигнула.

      – У, ведьма, – со злой улыбкой пробормотала Анастасия. – Снимки не моргают, даже такие правдивые. Это всё твоя гетерохромия. На бесцветном кажется, что один глаз сильно темнее другого, вот и получается обман зрения. Но я не куплюсь, я сама решу, что правда, а что нет.

      Она поднялась и заставила себя пойти на кухню. После легкого завтрака, захотелось всем им показать. Поэтому она навела немного лоска: подкрутила волосы, подкрасила глаза и начала улыбаться себе в зеркало. Мамуня такое бы не одобрила, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Неброское, но элегантное платье было отброшено. Пусть в таких ходят проснувшиеся. Эти старые девы, наверное, уверяют друг друга, что в незнакомой компании надо держаться тренда. У Анастасии сегодня другое настроение. Она вытащит из себя самых наглых демонов.

      Она засунула руку в дальний угол шкафа и выудила вешалку в полиэтиленовом пакете. Тёмно-красное, как осенние листья, платье-карандаш, как будто бы удивилось освобождению. Длинная молния, начинающаяся от декольте, аж разошлась до самой талии.

      Хвостикова невольно оглянулась на чёрно-белую фотографию воплощения гетерохромии и, не сдержавшись, показала язык.

      – Все вы у меня получите, – пробормотала она, проскальзывая в платье.

      Теперь придётся ещё влезать в длинные сапоги, чтобы в такую погоду, это хоть как-то смотрелось. Она заставила себя долго не возиться, накинула пальто и всё-таки выпорхнула вовремя.

      Дорога пролетела незаметно. Сегодня всё было по-другому. Даже старинный зелёно-голубой особняк больше