Второй шанс: философия жизни. Валерий Шилин

Пакистан, Болгарию, Польшу, Мальту, Финляндию, Филиппины и ещё несколько сообществ, очевидно, не без инициативы со стороны местных властей, был создан Международный комитет иностранных специалистов в защиту народа Ливии. Встал вопрос об участии в этом процессе СССР. В арабском мире сложилась напряжённая пауза выжидания.

      Не знаю, винить или благодарить, но наш новоприбывший из Союза директор объекта в Бени-Валиде решил увильнуть от личного участия и посоветовал ввести меня в состав этого комитета. Дескать, парень он бывалый, побывал во многих странах, знаком с особенностями жизни и выживания в сложных ситуациях. Говорят, «добро» тогда дал лично посол Советского Союза в СНЛАД – Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии. Мою кандидатуру поддержал и бывший до этого директор завода Александр Лихачёв, человек, пользовавшийся неоспоримым авторитетом и среди наших, и среди ливийских руководителей. Также по указанию посла ко мне был прикреплён советник из числа сотрудников нашего посольства, от которого я получал необходимые консультации и установки.

      И вот был назначен день первой международной конференции, организованной комитетом, проводить которую, по убедительной просьбе местных лидеров, было поручено мне. Уважая существующие правила, одному мне посещать подобные сборы и совещания было, мягко говоря, не рекомендовано. В качестве дополнительной помощи ко мне был приписан Икрам с его блистательным арабским языком. Естественно, на конференции я должен был произнести речь.

      Посоветовавшись с представителем посольства, мы составили канву выступления: никаких провокационных намёков, ничем не подтверждённых домыслов – речь должна быть сдержанной и дипломатически корректной.

      Мне было рекомендовано зачитать своё выступление не на английском языке (по понятным причинам), а на русском, поскольку живая русская речь лучше всяких аргументов свидетельствовала бы о нашем присутствии в регионе: русские – здесь! Но мы решили усилить эффект, поручив Икраму перевести и зачитать текст обращения на литературном, кораническом арабском языке. Икраму была дана творческая свобода, но в пределах политической корректности, так сказать.

      Икрам выжал из себя даже то, чего он сам от себя не ожидал. Но мы же знали, кому дело поручать! Жена его сказала, что он часами строчил, бросался читать Священное Писание, всё заново переписывал, стоял возле зеркала, отрабатывал жестикуляцию, дикцию, интонации. По существующим неписаным правилам текст перевода мы дали двум другим переводчикам для проверки. Получился шедевр!

      И вот настал Судный день.

      Не успел я ещё выйти к трибуне, только было объявлено, что слово даётся представителю СССР, как заполненный до отказа зал взорвался возгласами и рукоплесканиями.

      Не торопясь, следуя восточной пословице «Великие люди никогда не ходят спеша», я подошёл к трибуне, взором обвёл зал и, как научил меня Икрам, произнёс начальную фразу по-арабски: «Б'исм илля эр рахман, эр