Земное притяжение. Селфи с судьбой. Татьяна Устинова

оглянулась, но никакого Хабарова уже не было. Она обласкала взглядом его невидимый след, вздохнула и вошла. Оттуда сразу же донеслось недовольное бухтенье Нечитайло, впрочем, вскоре стихшее.

      Дежурный покрутил головой и ещё раз крякнул огорчённо – все, вот как есть до одной бабы сохнут по летунам, что в них такого?! Разве что регланы, но в управлении все в регланах, не только летуны! За что же им-то бабья любовь достаётся?!

      Ветер улёгся так же внезапно, как и налетел, словно и не было его – как всегда, в Анадыре. Хабаров, изнемогший от стуканья бильярдных шаров, смачных анекдотов – ни одного нового, все наизусть давно выучены, – махорочного дыма и плиточного чая, похожего на микстуру, ушёл на полосу.

      «Аннушка» на привычном месте показалась ему неожиданно весёлой, а Хабаров думал увидеть её грустненькой – ведь на них обоих с утра пораньше наорал потный Нечитайло!.. Солнце играло на плоскостях, а когда Хабаров вышел из плотной тени диспетчерской, отразилось от стекол кабины и брызнуло в глаза так, что пришлось махом нацепить на нос тёмные очки.

      Движок зачехлён, растяжки укреплены, чтоб ветрами самолётик не сдуло в Анадырский лиман, и эти растяжки как будто подтверждали – никуда вы сегодня не полетите, так и будете на приколе торчать!..

      Внизу что-то мелькнуло, руку в перчатке как подбросило – Хабаров знал, что это означает. Это означает, что беспородный аэродромный пёс Марат прибежал поздороваться.

      – Здорово-здорово, – сказал Хабаров и почесал Марата за ухом.

      Марат неистово крутил хвостом, словно пропеллером, и снова и снова подбрасывал руку Хабарова – соскучился.

      – Всё выше, и выше, и выше, – напевал Хабаров и в такт гладил пса по голове, – стремим мы полёт наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ!..

      От ангара подошёл техник в синей тёплой куртке и ватных штанах. Поговорили о Нечитайло и проклятых лимитах, о прогнозе на завтра, о том, что в Доме офицеров вечером новое кино, а после танцы. Это самое новое кино Хабаров видел на Большой земле прошлым летом, но не стал огорчать техника.

      – Чего ты маешься, Алексей Ильич? Штатно на Эгвекинот в пятницу пойдёшь, авось и погода, и керосин будут…

      – Авось, – согласился Хабаров.

      Странное чувство, будто что-то должно вот-вот произойти и ему не придётся в пятницу «штатно» идти на Эгвекинот, вдруг совершенно определённо сформировалось в голове, и Хабаров даже по сторонам оглянулся, проверяя.

      Вокруг всё было привычное, давно изученное, ничего нового.

      – А я в пятницу с утра движок погоняю, – продолжал техник, – застоялась машинка наша!..

      Аэродромный пёс Марат притащил из ангара древний футбольный мяч со спущенной камерой и вмятиной на боку, положил Хабарову под ноги. Тот прицелился как следует, поддал, мяч закрутился, полетел. Марат пританцовывал от нетерпения, а потом бросился ловить.

      Лётчик и техник проводили его глазами, а потом техник рассказал анекдот – не просто с бородой, а прямо с сивой бородищей! – и тут уж Хабаров сказал, что знает этот анекдот ещё со времён Качинского