Крещенные кровью. Александр Чиненков

самую точку.

      – Ты, хто ж ешо, – пронзил его грозным взглядом Аверьян. – Уж кому-кому, а мне доподлинно известно, што добродетели тебе неприемлемы. Ты к скопцам мою семью сбагрить хотишь, штоб зараз моею избою и пожитками завладеть.

      – Вот уморил, кастрат несчастный! – хохотнул Игнат. – Да твоя изба давно уже моя, понял! Вот токо и в мыслях не держал, што ты живым возвернешься.

      Калачев даже в темноте ночи почувствовал пристальный взгляд шурина. Он знал и помнил этот взгляд. Возможно, у Игната есть свои причины, чтобы быть здесь…

      – Какова хрена ты возвернулся? – спросил Игнат, сплюнув под ноги.

      Он был в ярости, и Аверьян чувствовал это.

      – Так Хосподу было угодно, – ответил он.

      – К скопцам в секту тебя тоже Хосподь твой послал?

      Аверьян не ответил. Даже бровью не повел, услышав провокационный вопрос шурина.

      – Чаво молчишь, бутто говна в рот набрал? – наседал Игнат, бросая пугливые взгляды в сторону дома. – Чем тя скопцы эдаким приманили, што ты от яиц и от семьи своей зараз отказался?

      Калачев промолчал и на этот раз, но на глазах его выступили слезы сильной обиды.

      – Ладно, не сердись, – ослабил натиск шуряк. – Жив остался – и то хорошо! Раз ты здеся, среди скопцов, значит, у меня есть дело к тебе.

      – И тебе понадобится моя помощь? – проглотив ком в горле, поинтересовался Аверьян.

      – Верно мыслишь, зятек… – кивнул Игнат.

      Аверьян смахнул рукавом слезы. Он вдруг почувствовал себя достаточно сильным, чтобы настаивать:

      – Так пошто ты семью мою к скопцам сманиваешь? Эдак избавиться от них замыслил?

      Шурин нахмурился, пробормотал под нос какое-то ругательство и снова сплюнул.

      – Не тваво ума дело, – процедил он сквозь зубы. – Подсобишь мне кое в чем, в покое твоих оставлю. Не подсобишь – локти кусать будешь, не обессудь.

      Осознав, что скользит по тонкому льду, Калачев решил не сдаваться. Если Игнату понадобилась его помощь, то он, Аверьян, сможет потребовать что-либо взамен.

      – Об чем я могу пожалеть, скажи на милость?

      – Об том покуда умолчу, – ответил Игнат таинственно.

      Аверьян недоверчиво хмыкнул, ему не понравился ответ.

      – Тебе што и впрямь хочется знать большева? – насторожился Игнат.

      – Я хочу знать, хде мои жена и дети? – сказал Аверьян, чеканя каждое слово.

      Его глаза уже привыкли к темноте, и он старался разглядеть лицо шурина в окружающем мраке.

      – Нет их нынче здесь, – ответил тот, и голос его, обычно ровный, с легкой бравадой, сейчас был искажен до неузнаваемости. – Но с ними все хорошо, не сумлевайся.

      Аверьян все понял: негодяй задумал какую-то аферу. Расчет прост. Он, тайком от Стеши, собирался «продать» ее и детишек скопцам. Сектанты бы их оскопили и тем самым лишили возможности возврата к прежней жизни. А Игнат, без особых хлопот, становился хозяином их имущества. Если скопцы попытались бы заявить о своих правах, то с маузером и мандатом чекиста Игнат быстро указал бы им на место!

      – Ты кому служишь,