Крещенные кровью. Александр Чиненков

себе отчета в своем диком приступе ярости.

      – Аверьян! – воскликнул он наконец членораздельно. – Как ты изменился, сучья рожа! Но теперь все, тебе от меня никуда не деться, выкидыш песий!

* * *

      На следующий день Аверьян не вышел к покупателям. Пока Васька Носов занимался торговлей, он отлеживался в подсобке и размышлял о своем.

      Ближе к полудню в лавке не осталось ни одного покупателя. Мальчонка отпросился куда-то на пару часов и ушел.

      Несколько минут в лавке не было слышно ни звука. Открылась дверь, раздался стук каблучков.

      – Хто там? – крикнул Аверьян, подскакивая на лежанке.

      – Это я, – послышался знакомый женский голос. – Позволишь войти?

      – Ты осмелилась прийти ко мне днем? – удивился Аверьян и тут же поправился: – Мне казалось, што тебе не можно отлучаться с «корабля»?

      – Так и есть, нельзя, но бывает, что и можно! – ухмыльнулась не слишком-то весело Анна. – Может, ты закроешь лавку на время? Или будем разговаривать с оглядками?

      Аверьян запер дверь. Девушка вымученно улыбнулась и, не дожидаясь приглашения, присела, не спуская с Аверьяна настороженного взгляда.

      – Ты уж не взыщи, что я вот так вот, не спросясь, приперлася, – сказала она, ничего конкретно не имея в виду. – Просто мне кое-что сказать тебе захотелось, а потом сам суди – что да как!

      – Есть хотишь? – спросил Аверьян, указывая на стол. – Я в самый раз перекусить малеха собирался.

      На столе лежало несколько картофелин в мундире, луковица, соль, пучок укропа и кусок черствого хлеба… Аверьян смотрел, как девушка очищает картофелину от кожуры, подсаливает ее, ест. То, что он чувствовал, глядя на нее, напоминало панику. Ему хотелось спрятать это чувство, чтобы не выглядеть дурнем.

      Они поговорили о том, о сем. Девушка, похоже, была чем-то смущена и никак не решалась высказать то, с чем пришла.

      – О-о-о, – сказала она наконец. – Я, наверное, говорю много лишнего?

      – Ты севодня… Я вообще не вразумляю, в какую дуду дуешь.

      Анна вскочила и поспешила к выходу. Аверьян увидел, идя следом, как она нервно дергает задвижку. Он подошел к ней.

      – Обожди, не суетися, – сказал он, глядя на спину гостьи. – Чево зашла-то? Пошто рвешь и мечешь, бутто обсердилась на что?

      – Не на тебя я злюся, – залилась слезами Анна. – Иван Ильич… он… он…

      – Уж не помер ли часом? – спросил Калачев с надеждой.

      Девушка всхлипнула:

      – Он… он…

      – Да што он, дуреха?! – прикрикнул Аверьян. – С ума спятил али ешо што непотребное выкинул?

      – Он… он… он полюбовницу новую завел! – ошарашила его невероятным ответом Анна.

      У Аверьяна аж рот открылся от изумления. Он смотрел на плачущую гостью не мигая и не верил своим ушам.

      – Видать, ты спятила, Аннушка? – выдавил из себя Калачев, поглядывая на нее недоверчиво. – Ведь быть такова не могет?!

      Вместо ответа девушка зарыдала еще громче. Размазывая по щекам слезы, она воскликнула:

      – Разве до шуток мне теперь? Он… он… он снова за старое взялся.