Как я стал Богом. Путь к познанию. Анатолий Агарков

сидим с Любой в её кабинете Центра Космических Исследований. Она не спешит с ответом, всматривается в моё лицо. Глаза строгие и грустные, по щекам бегут слёзы. Сколько лет мы не виделись? Наверное, со времён Всемирного потопа. Да нет, чуть позднее – со дня похорон Даши. Эх, Гладышев, Гладышев, вечный скиталец. Такая женщина красу проплакала, тебя ожидаючи….

      Нет, это я для красного словца загнул – Любовь Александровна не утратила былой красоты, изящества фигуры, утончённости манер премьер-леди, только добавился некий скорбный налёт. И, быть может, это впечатление остановило мой порыв к нежным объятиям….

      Мы встретились в компьютерном зале ЦКИ. Сотни глаз, забыв о мониторах, устремились на нас. Космические тела и просторы в эти минуты были предоставлены самим себе – их исследователям невтерпёж было узнать, как, спустя годы разлуки, встретит своего Одиссея Пенелопа. Общественное любопытство сковывало, гвоздило к паркету, не давало воли чувствам.

      – Здравствуй, Гладышев.

      – Здравствуй, дорогая.

      Люба шагнула ко мне, уткнулась в грудь. Осторожно взял в ладони её плечи. Мы не целовались к огорчению присутствующих. Постояли с минутку, привыкая, а потом прошли в её кабинет.

      – Как это произошло?

      Она не спешит с ответом.

      – Ты…. возмужал. Волосы седые…. Глаза…. Глаза твои в морщинах. Нагулялся?

      – Погулял, причины были – о них потом. Что с Костиком?

      – Авария на околоземной орбите. Космический мусор пробил корпус спускаемого аппарата. Он потерял управление и упал в океан.

      – Место падения зафиксировано?

      – Да, но аппарат не сканируется. По всей вероятности опустился не на дно океана, а угодил прямиком в глубоководную впадину.

      – Там она есть?

      – Там она есть, – как эхо повторила Люба.

      – Что предпринимается?

      – К месту падения идёт поисково-спасательное судно.

      – Сколько времени прошло?

      – Вторые сутки как.

      – Есть надежда?

      – Разгерметизация аппарата произошла на орбите, и в кабину проник жуткий космический холод. Потом падение – аппарат превратился в раскалённую сковородку в плотных воздушных слоях. В довершение – океанская впадина, на дне которой невообразимое давление. Ни одно живое существо не в состоянии пережить подобные кошмары. Если только оптимизатор….. Понимаешь, оптимизатор Константина подаёт сигнал: «Я жив». Он говорит от имени человека: «Я жив».

      – Хочешь сказать – это не возможно?

      – Допускаю, что с экстремальными температурами оптимизатор может справиться и уберечь носителя. Но давление…. Это невозможно.

      – Но сигналы идут? Значит, есть смысл у хлопот. Сможем опуститься на дно впадины?

      – Будем пытаться. На борту спасателя батискаф последнего поколения, ещё не прошедший «полевые» испытания. Заодно….

      – Когда смогу вылететь к месту погружения?

      – Мы полетим вместе, – сказала Люба, сказала другим, ну, просто воркующим голоском. А взгляд…. нежный, влекущий. Я придвинулся.

      – Лёш,