Самсон для ехидны. Последний шанс. Ольга Арунд

моего движения она дёргается. Без доли влечения. Без фальши. Не от желания набить себе цену, а из-за вполне натурального опасения.

      Испугалась? Она? Чего?

      Даже моей наглости не хватит, чтобы решить, что меня. Кто угодно мог, но не эта, во всех смыслах языкастая, особа. Не после того, как… а вот как и сколько лучше не вспоминать. Не когда, вместо того, чтобы нависнуть, надавить обаянием и авторитетом на удачно встретившуюся Романовскую, я хмурюсь, встречаясь с ней взглядом.

      Простым. Взглядом.

      Впервые настолько близко, впервые никуда не торопясь. И минуты вдруг останавливаются.

      Бьют под дых.

      Раскаляют кислород в лёгких, заставляя задохнуться и отступить.

      Найти, наконец, причину, почему с первой же минуты знакомства эта девчонка появлялась, словно из ниоткуда. В мыслях, воспоминаниями – всегда не вовремя.

      Почему ослепила тем, как отзывчиво поддавалась мне в ту ночь.

      Почему после взгляд то и дело натыкался на ХАмсу в вазе с хламом— брелок-амулет в виде руки, украшенный синей глазурью.

      Такой же синей, как тёмное море, бушующее сейчас в глазах напротив – обманчивое, манящее. Почти забытое.

      И воскресшее в памяти бездонными глазами той, кого уже не удастся вернуть.

      Щелчок закрывшейся двери заставляет моргнуть и выйти из транса.

      Контракт. Романовская. Кабинет.

      – Мне нужно идти. – Голос предаёт, выдавая откровенным хрипом, но она всё равно не поймёт.

      Разворот. Дверь. Коридор.

      Самсонов, ты куда-то ехал.

      Куда? Хрен его знает. Да и неважно, можно позвонить секретарше и уточнить или набрать Надю, которая всегда в курсе и вряд ли уехала далеко. Вот только мысли о последней хочется побыстрее выкинуть из головы. Желательно навсегда, и одно это заставляет озадаченно дёрнуть подбородком.

      Не помогает.

      Вернуться бы помогло, только я не вернусь. Ни в «Ляшенко и партнёры», ни к Романовской. Хотя к ней тянет, тянет настолько, что накинуть пальто и выйти на улицу стоит нечеловеческих усилий.

      Но уж в чём, а в стремлении к эмоциональному мазохизму меня обвинить нельзя. Хотя он стопроцентно начнётся, если сейчас не сесть в машину. И он же откинет на одиннадцать лет назад, в тот год, когда один короткий звонок лишил меня всех надежд.

      – Кирилл, я выхожу замуж.

      Чего стоило поздравить единственную в мире женщину, которая мне нужна, вспоминать не хочется даже сейчас. Как и то, что Кира приглашала меня на свадьбу, и даже её солдафон подтвердил, что да, будут рады.

      Вот только видеть её в белом и с другим? Проще сдохнуть.

      Поэтому в тот поганый, солнечный и жаркий, день третьего июля в баре опустели полторы бутылки виски, половина бутылки коньяка и один бокал шампанского. Последний, потому что совсем не поздравить её я не мог. Хотя бы так. А потом пошёл и снял первую же попавшуюся девицу в первом же попавшемся клубе. И изначально провальный план стал только хуже, стоило проснуться утром.

      С гудящей головой, помятому, разбитому.