Самсон для ехидны. Последний шанс. Ольга Арунд

вязаная кофта, застёгнутая на три нижние пуговицы. Самое то, чтобы бегать по стройкам.

      И этот вопрос нам бы тоже обсудить, но его можно перенести и в более располагающую обстановку. Которая в моём мозгу уже ассоциируется с чем-то волнующим, но звонок прерывает оригинальный стриптиз и мои фантазии.

      А дисплей высвечивает имя, в сравнении с которым вся реальность – ничто.

      – Да?

      Больница? Романовская? Всё мгновенно становится нелепым и ненужным.

      – Кир, Сашка в тюрьме. – И если поначалу важен лишь её голос, спустя мгновение до меня доходит смысл слов. – У меня Алинка температурит, Вадим в командровке, и мне просто некому больше позвонить! Прости, если отвлекаю…

      – Подожди, Кир. – Сумбур в голове начинает приобретать хоть какие-то формы. – Ещё раз, что случилось?

      – Только что звонили со Степана Разина, знаешь, где ещё…

      – Дальше.

      Дверь. Коридор. Удивлённый взгляд Киренского.

      – А что дальше? – прерывисто вздыхает она в трубку. – Сказали, что Сашку поймали где-то в центре города за «совершением административного нарушения». Просили приехать и разобраться, а я, как назло, сегодня одна. Ещё и эта простуда… – Пока Кира молчит, я успеваю выйти из больницы и сесть в машину. – Кир, я знаю, что ты занят и, если ты не можешь…

      – Прекращай. – Хреновее развода с ней может быть только вот это «если ты занят». – И успокойся, я заберу его.

      – Ты уверен?

      – Если ты забыла, я всё ещё его отец. – Даже если откровенно хреновый. – Я буду там через десять минут, разберусь и наберу тебя.

      – Спасибо! – с облегчённым выдохом. – Я позвоню Вадиму, может, дозвонюсь.

      Отключиться гораздо безопаснее, чем объяснять в каком гробу я его видел. Обидится. И снова исчезнет на несколько месяцев, если не на полгода. Плавали, знаем. И Кира знает, поэтому по максимуму избегает любых подробностей своей новой счастливой жизни.

      С тем, кто отобрал у меня жену за какой-то грёбаный месяц!

      Взвизгнув шинами, машина разворачивается почти на месте и, ведомая моим желанием, вылетает с территории больницы.

      Один красный.

      Другой.

      Кто-то где-то сигналит, но мне не до этого.

      «Прости, если отвлекаю…»

      Горько усмехнувшись, подрезаю на повороте очередной автобус и заносом ухожу влево. И кто кого должен прощать?

      Осознанная вина, привкусом горечи на языке, не идёт ни в какое сравнение с чувством спущенной в унитаз жизни. И кто виноват?

      Посмотри в зеркало – узнаешь.

      Смотрел, толку-то.

      Кира ушла не тогда, когда увидела мою измену. Не тогда, когда собирала вещи, и даже не в зале суда, когда нас развели. Она ушла, когда на её защиту встал рослый детина без признаков интеллекта на лице. Типичный солдафон, который оказался лучшим мужем, лучшим отцом и лучшим хрен знает кем ещё.

      Самое громкое падение в моей жизни. И самое убийственное.

      Взревев мотором, машина пролетает под жёлтый и сворачивает на ту самую улицу Степана Разина. Областная ГИБДД, и отделение полиции тут же, бок к боку. Удивительно,