Венок из железных одуванчиков. Дарья Донцова

стояла на своем Карина. – Комбезик ваш. Вернее, Демин. Не спорьте, я очень хочу сделать вам подарок.

      – Спасибо, – сдался я.

      – Эй, долго мне тут маячить? – начал сердиться мужчина. – Люди распоряжений ждут.

      Я поблагодарил Карину, мы с Демой вышли во двор, направились к машине, и тут откуда ни возьмись появилась женщина. Она незамедлительно закричала:

      – Превратили Москву в место выгула! Небось, глистов у него…

      Милая дама замерла, а потом завизжала:

      – Спасите! Помогите! Монстр! Людоед!

      Я молча открыл дверь машины и велел Деме:

      – Залезай.

      Собака сделала несколько безуспешных попыток запрыгнуть на сиденье, мне стало понятно, что ей мешает длинный толстый хвост дракона.

      – Представь, как нелегко приходилось в прежние времена дамам, которые носили кринолины. Давай помогу, – засмеялся я.

      И тут тетка заорала еще пуще:

      – Еще и ржет. Разводят в домах нечисть! Давно пора собак и кошек выселить вон вместе с теми, кто их завел! А здесь-то дрянь какая! Ядовитая! Сейчас пожалуюсь на вас!

      Продолжая изрыгать злобу, незнакомка вытащила телефон, принялась делать снимки.

      Нормальный человек никогда не станет выплескивать весь свой гнев на чье-то домашнее животное или на какого-то человека. Если дама ведет себя так, значит, она глубоко несчастна. И не надо сейчас изумляться, задавать себе вопрос: «На скандалистке очень дорогая шуба, на пальцах кольца с крупными камнями, ну почему она такая сердитая?» Материальное благополучие и любовь к окружающим никак не связаны. Встречал я злых индивидуумов в рваных ботинках и милосердных благотворителей в роскошных автомобилях, видел и жадных богачей, и добрых нищих. Если на вас нападает кто-то с желанием поругаться, просто молча уходите.

      Я наклонился к Демьянке, хотел взять ее на руки, и тут в мой левый бок ударила молния. Больно было так, что я забыл, как дышать. В глазах потемнело, к горлу подступила тошнота, голова закружилась. Не знаю, сколько времени находился в таком состоянии, потом обрел способность хватать ртом воздух.

      – Эй, что с вами? – спросил женский голос.

      – Все в порядке, – с трудом произнес я.

      – Вы очень бледный, стоите в неестественной позе. Где болит? Говорите, перед вами врач.

      – Такое ощущение, словно в спину ударили ножом, – признался я.

      – Ясно, – воскликнула та, кого я не видел.

      Затем раздалось характерное попискивание, и тот же голос спросил:

      – Родя, ты дома? Выйди скорее. Во дворе стою. Нет, я в порядке. Тут человеку дурно.

      Не прошло и пяти минут, как рядом оказался мужчина лет пятидесяти с аккуратной бородкой.

      – Родион Ильич Зиновьев, – представился он, – ментальный мануальный терапевт.

      – Он гений, – с придыханием произнесла женщина, которая стояла сбоку.

      – Иван Павлович Подушкин, – прокряхтел я, безмерно счастливый от того, что боль исчезла, я могу дышать и все вижу.

      – И что у нас случилось? – осведомился