Клиника. Салли Энн Мартин

маленькой, когда ты жила… в том месте, вот родители и не желали меня пугать.

      Дженни до крови закусила губу, подавив горькую усмешку.

      – Плохо, что мама не сообщила тебе о похоронах папы. Он ведь и твой отец…

      Сестра махнула рукой в сторону дивана, но Дженни покачала головой. Не хотела утонуть в белоснежном уюте, не собиралась оставаться здесь надолго. Ей бы увидеть мать, обсудить кое-что, а потом – прочь отсюда, покурить с тоски.

      В серебристой клетке в углу комнаты зашевелился волнистый попугайчик, заскреб коготками по застеленному бумагой дну.

      – Знаешь, папа о тебе заговаривал не раз, особенно когда немного выпьет. Дожидался, пока мама выйдет из комнаты. По-моему, он скучал по тебе, Дженни.

      – Не знаешь, когда она вернется? Дело в том, что я немного…

      – Он рассказал мне о твоем ребенке, – перебила ее Клара. – Ну, то есть начал рассказывать, а потом она… мама вернулась в гостиную. Слушай, мне правда жаль; наверное, это было ужасно…

      У Дженни заколотилось сердце. Она машинально дотронулась до голубого сердечка на бусах, приобретенных за десятку в антикварном магазине, как будто искала в холодном камне волшебную силу.

      – Даже не знаю, как ты это…

      – Знаешь, мне пора. Сама не понимаю, зачем пришла. Приятно было тебя повидать. Видишь, я сегодня трезвая, – улыбнулась Дженни, повернувшись к выходу. – Не говори ей, что я приходила. Так, заглянула по ошибке.

      Положив ладонь на ручку двери, она отпрянула: дверь открыли снаружи. Мать округлила глаза, переводя их с одной дочери на другую.

      – И что ты здесь делаешь? – резко спросила она.

      – Я уже ухожу.

      – Мам, Дженни просто заглянула, чтобы…

      – Клара, выйди на кухню!

      – Но, мам…

      – Немедленно!

      Дженни, бросив взгляд на Клару, решила, что на младшую дочь мама голос повышала нечасто. Счастливая девочка, любимица… Клара обиженно выскочила из комнаты, и мать, захлопнув дверь, прищурилась. На потолке тихо звякнула подвесками маленькая люстра.

      На матери было плотное шерстяное пальто. Ее слегка поседевшие каштановые волосы падали на воротник из искусственного меха. Грудь мамы гневно вздымалась; она со свистом втягивала пропитанный искусственными ароматизаторами воздух.

      – Дженни, что тебе нужно?

      Радушного приема она не ожидала, и все же…

      – Да, спасибо, ма. У меня все в порядке, а ты как?

      – Прекрати паясничать!

      Мать выплевывала слова, словно во рту у нее перекатывалась горькая пилюля. Дженни сжала кулаки так, что коротко подстриженные ногти впились в ладони.

      – Мне жаль папу. Я…

      Она перевела дух. Что сказать? «Я напилась с горя, я была в шоке, вне себя от горя»? Хотя что это изменит…

      – Мне не следовало приходить на похороны в таком состоянии. Прости.

      – Я специально не стала сообщать тебе о его смерти. Ты просто не умеешь себя вести! Не дала нормально похоронить отца! – процедила побагровевшая мать, буравя дочь тяжелым взглядом.

      – Ни