cнарк снарк. Книга 2. Снег Энцелада. Эдуард Веркин

я спокойно.

      Я откинулся к стене.

      – Это серьезно, Виктор, – Хазин говорил в нос. – Это весьма серьезно…

      – Ты вырезал «Калевалу» на рисовом зерне? – спросил я.

      Хазин замолчал. Мне показалось, он подавился. Я был бы рад, если бы он подавился.

      – Виктор, я должен тебя предупредить – это не лучший выбор.

      – Чего выбор?

      Я начинал несколько злиться.

      – Я твой старый друг…

      – Мой друг – Гандрочер Кох, – сказал я. – Мой друг – Гандрочер Хекклер.

      – Вижу, ты мало изменился, – с сожалением вздохнул Хазин. – Такой же тотальный мудозвон. Пожалуй, пора повзрослеть.

      – Пошел на хрен, – сказал я.

      – Чуть позже. Послушай все-таки мой совет – это не лучший выбор!

      – Какой выбор-то?!

      Хазин молчал. Нет, действительно интересно, кем он работает?

      – Ты все еще фотографируешь? – спросил я.

      – Что значит фотографируешь?

      – Ты же фотограф. Раньше был во всяком случае. Чем занимаешься сейчас?

      – Я не фотографирую. А почему ты спросил?

      Хазин явно заволновался сильнее.

      – Ну, ты же раньше фотографировал. Каждый шаг, каждый пук. Запечатлевал, так сказать.

      – Виктор, послушай внимательно, – голос Хазина стал вкрадчивым. – Я ничего нигде не фотографировал, ты понял?

      – Нет, не понял…

      – Не суйся в это дело, Витя. Держись подальше от Чагинска!

      – С чего ты взял, что я куда-то собираюсь? – спросил я.

      – Витя, ты со мной в эти игры не играй, – сказал Хазин. – Ты не представляешь…

      – Так объясни, – перебил я.

      – Не лезь в это дело! – зашептал Хазин. – Не вмешивайся, Витя! Добром не кончится!

      – Хазин, ты мне до сих пор не объяснил, во что именно я не должен вмешиваться?

      Хазин закашлялся.

      – Ты сам знаешь, Витя, во что не надо вмешиваться, – сказал он. – Ты же не дурак, понимаешь…

      – Не понимаю. И я не собираюсь…

      – Короче, Витя, – Хазин сделал вид, что утратил терпение. – Я тебя предупредил.

      – И о чем ты меня предупредил?

      – О том, что, если ты предпримешь определенные шаги, я не смогу гарантировать твою безопасность.

      Хазин замолчал. Он не отключался, слушал, как я отреагирую на эту нелепую угрозу.

      – Хазин?

      – Я не смогу гарантировать твою безопасность, – повторил Хазин.

      Он смог добавить в голос еще угрозы. Я представил, как Хазин стоит перед зеркалом и упражняется с голосом: вот умеренно, вот страшно, вот ледяное спокойствие, вот нервы, официоз. Поэст Уланов так же читает стихи про Дросю.

      – Послушай, Хазин, – сказал я. – Я вот что хочу тебе сказать, Хазин. Пошел ты, Хазин, на хрен!

      Я отключился.

      Во рту до сих пор мерзкая кислятина от сырников, зуболомная кизиловая приторность, насколько же я был опрометчив, что заказал их на завтрак. Скверный завтрак предупреждает скверный день…

      Это Крыков! Я позвонил Крыкову. Крыков насторожился. Крыков связался с Хазиным, старые друзья, красные носки, а вот Хазин не насторожился, Хазин перепугался. Перепугался, сделал стойку и несколько