cнарк снарк. Книга 2. Снег Энцелада. Эдуард Веркин

эти ваши девяностые, но у меня чутье.

      – А конкретно?

      Луценко потянулся, хрустнул шеей, надел на голову сумку.

      – Конкретно не скажу. Этот Треугольников… Мутный тип. У него прыщи на шее.

      – Это от анаболиков, – предположил я.

      – Это от гармошки, – поправил Луценко. – Мой папа учил не доверять дрищеватым и прыщеватым. От гармошки соединительная ткань разрастается, давит на мозг, такой человек всех ненавидит и жаждет вонзить тебе в спину нож. Треугольников…

      Луценко попытался сделать из надетой сумки треуголку.

      – Короче, этот Треугольников, по-моему… Может, лучше заплатить?

      – На счетах пусто, – сказал я.

      – Да, пусто. Но если…

      – Своих у меня тоже нет.

      – Ага…

      Луценко снял сумку. Хотя в сумке ему было оригинально. Если Уланов станет читать свои стихи в сумке, получит многий и многий успех.

      – Ладно, – сказал Луценко. – Если он позвонит, я его… Я ему Уланова телефон дам! Гусар ему мозг порвет!

      Луценко вскочил, отобрал у меня банку с соком, стал пить, поперхнулся.

      – Кстати, Вить, там к тебе пришли, – сказал Луценко через кашель.

      – Что?

      – Пришли. Додик какой-то, не видел его раньше. Тебя спрашивает. Похож на нашего Уланова… твой брат, что ли? Анатолий?

      Луценко вытер локтем подбородок и прищурился.

      – У меня нет братьев. Что за Анатолий?

      – Я так и знал. Ну он, короче, ждет у крыльца.

      Я вылез из кресла, попытался выглянуть в окно, но не получилось – Луценко забил сумками подоконник.

      – Я подарил ему сумку, – сказал Луценко.

      – Зачем?

      – Думал, что он твой брат.

      Я достал из холодильника еще банку. Люблю апельсин. Открыл. Сок успел слегка замерзнуть, внутри брякали острые льдины – хороший сок, корейский. Разумеется, обычно я предпочитаю японский, его вкус шире, богаче, но и корейский ничего, питкий и плотный, с легким сандаловым послевкусием, с еле заметными ореховыми верхами.

      Я вскрыл банку. Отличный сок.

      – Ты чего? – спросил Луценко.

      – Устал немного. Перекупался. Жарко еще сегодня…

      Я дотянулся до пульта, включил кондиционер.

      – Говорят, на кондиционеры введут налог, – сообщил Луценко. – Типа транспортного.

      – Это логично, – сказал я. – Они перегружают сеть. Из-за этого останавливаются насосы на очистных, поэтому летом нет воды.

      – Воды нет по совершенно другой причине, – возразил Луценко. – Ее закачивают в подземные хранилища.

      – Зачем?

      – А ты видел, какие волноломы строят? И дно углубляют. Это для подводных лодок. Здесь внизу город, и ему нужны запасы воды.

      Да. Если заплыть подальше и нырнуть, то иногда слышишь зуммер, звук, похожий на склоки афалин. Но на самом деле это жители подземного Геленджика переговариваются с жителями подземного Лоо.

      – Его еще до войны начали строить. Теперь он разросся от Новороссийска до Анапы.

      Сейчас расскажет про одного своего старого знакомого, который