The Kills. Белый Шум

коридоре останавливаюсь посередине прохода, присвистнув зрелищу. Весь главный вход буквально нашпигован взрывчаткой. Действуй мы по плану полковника – остались бы фаршем на стенах, так и не приступив к операции.

      Моя самоуверенность вновь сыграла мне на руку.

***

      Я делаю паузу в рассказе, пока женщина в возрасте с седыми волосами, собранными в аккуратную прическу, и крупных очках, сидящая напротив меня, делает себе пометки в записях. В тишине слышен только стук метронома, стоящего на ее рабочем столе. Ужасно раздражающая вещь. Зачем ее только используют?

      – Когда операция была закончена, мы взяли языка. Он рассказал о том, что их группировка готовила серию терактов, – продолжаю после паузы, женщина поднимает глаза от записей ко мне. – В частности этот парень должен был исполнять роль смертника. Его собирались перебросить в крупный город, где он собрал бы взрывчатку так, как его научили, и привел ее в действие. Знаете где? – выжидательно молчу. Лицо женщины ничего не выражает. – В торговом центре, в игровой зоне для детей.

      Ее бровь едва заметно дергается.

      – Значит вы спасли граждан своей страны? – спокойно спрашивает она.

      – Точно. Возможно ваших детей, – киваю в ответ.

      – Мои дети уже взрослые, – абсолютно ровным тоном отвечает психолог.

      – Значит внуков, – губы женщины едва заметно дрогнули на мой ответ. Задел за живое. – Люди такие эгоисты. Воюют за равноправие, свободу и жизнь для всех и каждого. Но стоит встать вопросу ребром – моя жизнь или моих близких против чужой, – говорю я и указываю сначала на себя, а затем на мою собеседницу, – и выбор становится очевиден, – скалюсь в злорадной улыбке. Никто не любит подобные темы. – Чужая жизнь резко теряет позиции своей ценности, падая на самое дно нашей морали.

      Беру со столика рядом с креслом стакан воды и делаю глоток. В горле совсем пересохло после моего длительного рассказа. Кабинет обставлен дорогущей мебелью на заказ из редких пород дерева. Все расставлено четко по своим местам, словно по линейке, как в армии. Любовь к порядку похвальна. В воздухе висит сладковатый запах духов доктора, пропитавший собой каждый предмет в этой комнате.

      – Насколько гибка человеческая мораль, – прерываю воцарившуюся между нами тишину. – Убивающий за свою страну – герой, достойный награды. Убивающий просто так – конченый урод. Где грань между ними? Когда убийство становится оправданным? – посещают меня философские вопросы.

      – Вас терзает чувство вины? – более заинтересовано вопрошает женщина.

      – Нет. Я выполнял приказ, – не лгу, действительно так считая.

      – Вам приказали убивать детей?

      «Вот сучка».

      – Мне приказали зачистить территорию врага, – снова отпиваю из стакана и ставлю его на столик, стекло цокает о дерево. – Не моя вина, что один из них оказался подростком.

      – Окончательное решение принимали вы, – продолжает настаивать на своей линии моя собеседница. – Возможно все же, в глубине души, вы вините себя? Думаете, что могло быть иначе.

      «У