Великие духи Барабинской степи. Олеся Усольцева

кулинарный шедевр. По крайней мере, Ксюша так считала. И поэтому, ее очень расстраивало, если кто—то недоедал.

      – О, манная кашка! Моя любимая! – сказал Костя, подойдя к столу. Ксюша расцвела.

      –Тебе побольше?

      – Ну конечно! Я потом еще добавки попрошу! – Костян протянул глубокую железную миску, а потом, слегка прихрамывая, направился к костру.

      – Нога болит, – объяснил Шилов Сеньке, усаживаясь на бревно. – На земле не могу сидеть. Манка зачетная! Ты, что ли, готовил?

      Сеня молчал. Он подкладывал поленья в костер, и будто не замечал Костиного присутствия.

      В другой день Костяна бы это взбесило. Но сегодня он был в прекрасном настроении. Его освободили от дежурства и другой работы. О таком можно только мечтать. Он же сюда не батрачить приехал, а чтобы свалить от матери, которая достала уже со своими истериками. Костя даже почувствовал к Стасу что—то вроде благодарности, которая затмила желание отомстить. На минуту.

      ***

      Ровно в девять кто—то крикнул: «На работу!», и народ стал собираться в центре лагеря.

      Ирина Алексеевна раздала указания.

      Старшие ребята займутся столовой. Девочки, кроме дежурных, будут разбирать камералку. А мальчишки—шестиклассники помогут разбить раскоп на квадраты. Занятие нашлось всем, за исключением Костика. Тот сначала спал за палаткой в теньке, но потом солнце переместилось, и стало жарко. От нечего делать, Костя, демонстративно хромая, бродил по лагерю.

      Сеня и Олег вколачивали в землю бревна, чтобы потом прибить к ним столешницы. Остальные натягивали на П—образную стойку тент.

      –Ребят, помощь нужна? – спросил Костян.

      Ромка хохотнул. Удав с раздражением ответил:

      – Ага. Солнце выключи.

      День опять выдался жарким. Парни обливались потом.

      Девчонки, которым поручили заниматься камеральной палаткой, уже не могли сидеть внутри, вынесли на улицу перья, чернила, зубные щетки и крафтовую бумагу, и стали раскладывать всё это по коробкам .

      – Девчонки, а если мы золото найдем? – спросила Таня.

      – Ты чего? Это бронзовый век, они еще не умели его делать, – ответила Люба.

      – Жалко, – вздохнула Алиса. – А так бы нам премию дали, как в «Бриллиантовой руке».

      – Ничего бы не дали. Это же наука, – сказала Любка. – Заберут сразу в музей, и все. Археологам зарплату платят за это.

      – Ну чего ты такая приземленная, – сказала Алиса. – Представь, мы найдем что—нибудь уникальное, сенсацию сделаем! Да, нам премию не дадут, и зарплату тоже, но мы будем всю жизнь потом вспоминать, как прикоснулись к чему—то великому!

      – К великому, говоришь? – раздался сверху голос Кости, который подслушал часть разговора. Здоровяк возвышался над сидящими девчонками. – Можешь прикоснуться к великой ноге Костяна Шилова, покалеченной в исторический момент! – сказал он, и сунул распухшую грязную ногу в лицо девчонкам.

      – Ты совсем обнаглел? – вскочив, закричала Любка. – Иди отсюда!

      – У меня есть еще кое—что, к чему можно прикоснуться! – Костян