Многоточие росы. Серия «Трианон-мозаика». Марина и Маргарита Посоховы

в город, выпросилась у мужа на волю, побаловать себя дамскими радостями, – по магазинам проехаться, к ювелиру заскочить… Накапливаются, знаете ли, мелочи всякие – то замочки заедают, то камешки ненадежно держатся… В чистку тоже нужно кое-что отдать… А к вам, миленький Николай Трофимович, у меня просьба, – она обвела сияющими глазами нашу честную компанию и улыбнулась особенно искательно. – Не могли бы вы порекомендовать молодого человека из ваших учеников, хотя бы месяца на три… Моего Котеньку пора в гимназию готовить. Ему уж девять лет, а он все больше с гувернантками. Муж мало им занимается – возраст, знаете ли, дает о себе знать… Мне же хочется, чтобы сын более мужественным рос, под мужским влиянием, понимаете?

      – Так вы для сына воспитателя ищете? – кашлянув, прервал ее Кисловский. – Я ведь от дел отошел, преподаванием более не занимаюсь… Можно в местную гимназию обратиться, там вам точнее подскажут.

      – Что вы, профессор! Я только вам доверяю. И потом, в здешней гимназии одни замшелые сухари водятся. А мне… то есть, Котеньке, необходимо движение, общее, так сказать, развитие, а не только грамматика там или арифметика… Я не поверю, что у вас нет среди знакомых подходящего молодого человека, хоть бы и из другого города. Содержанием он доволен останется, дом в имении у нас прекрасный, повар на всю губернию славится. Парк, речка с купальней – пусть бы Константин плавать научился, как у древних греков говорилось? «Неумеющий плавать подобен слепому»

      – Неграмотному, сударыня… – вздохнув, поправил ее Кисловский. – Простите, господа, я не назвал имени нашей гостьи: Елена Сергеевна Хвалынова, супруга одного из самых наших уважаемых…

      – О, да-да, именно так! – перебила его дама, едва поклонившись. – Разумеется, кто же еще лучше разбирался в развитии ума и тела, как не прекрасные эллины! Они и гимнастику изобрели, и за телом ухаживать умели, как никто после них. Только уж будьте добры, миленький Николай Трофимович, аттестуйте письменно своего протеже, так, несколько слов на бумаге, – не для меня, для моего мужа… Он человек старых взглядов, ретроград, можно сказать… Вам он доверяет как никому на свете!

      Кисловский глубоко вздохнул, поправляя одеяло у себя на коленях. Неуверенно качнул головой, но сказать ничего не успел – сияющая Елена Сергеевна положила беленькую ручку на его плечо и проворковала:

      – А найти меня проще простого. Я остановилась в гостинице «Палас», пробуду здесь дня три. Оказывается, в городе ярмарка, а я и забыла совсем, одичала в деревне. Боюсь, модистки меня на смех поднимут, настолько я от моды отстала! Ну, миленький, не откажите, ждать буду весточки от вас с нетерпением. Не провожайте меня!

      Так же неожиданно, как и появилась, госпожа Хвалынова процокала по ступенькам в обратную сторону, и экипаж, скрипнув рессорами, унес ее, покачиваясь на ухабах немощеной улочки. Мы молчали, глядя, как вишневая бархатная шляпа скрывается за поворотом,