Благословляю сильный дождь под утро… Стихи. Михаил Жереш

мутной

      Боязливо взгляд косил.

      Я поклялся Музой данной

      Их желанье уважать

      И поэзии салатной

      Больше в жизни не писать.

      Еле вырвался до дома,

      Сел за стол, не сняв сапог…

      ….Но придумать строчки новой

      Я так больше и не смог.

      Сказал любимой я: Смотри, там небо чисто…

      Палас из туч укрыл собою небо

      И серой пеленой грозил земле.

      Полоской узкой солнечного света

      На горизонте ликовал просвет.

      Сказал любимой я: «Смотри, там небо чисто,

      И ветер к нам пригонит синеву.

      И в нашей жизни, скрюченной и кислой,

      Наступит эра светлых рандеву.

      Поднимет праздник красочные флаги,

      Рекой шампанское по полу потечет,

      И бантики из бархатной бумаги

      Украсят самый вкусный в мире торт».

      Любимая, вбивая в сердце колья,

      Прошамкала, кривясь на горизонт:

      «Там, где просвет – застолье и веселье,

      Но праздник к нам сюда не доползет.

      Потратит ветер силу на пустое,

      Загонит волны в бухты и на пляж,

      А синеву оставит он в покое,

      Он не обязан холить нашу блажь.

      Ковер из туч не вычерпать стаканом,

      Пора уйти от «ветреных» идей.

      Здесь жизни нет – жизнь там, за облаками,

      Там даже небо выше и светлей!»

      Три стихии

      Сказал я морю: «Замолчи,

      Мне тошно от морского шума…»

      Волны улитки, как бичи,

      Ложились на берег угрюмо.

      И море мне внимало мало —

      Плюясь соленою волной

      Губами шлепало о скалы,

      Залив все белою слюной.

      Был бы царем – не ведал горя.

      Как Ксеркс, не стал бы долго ждать

      И приказал бы высечь море,

      Или в оковы заковать.

      А так, сиди и жди погоды,

      Пока Эол всех укротит,

      И тихие немые воды

      К моим стопам поворотит.

      Сказал я детям: «Прекратить!

      Мне тошно от возни и шума…»

      Визг продолжал эфир пилить,

      И в зеркала глядел я хмуро.

      Мне дети вовсе не внимали,

      Плюясь разодранным ковром

      Они кричали и скакали,

      Перевернули все вверх дном.

      Был бы царем – не ведал горя,

      Иваном Грозным претворясь,

      Их напугал бы страшным воем,

      Бельмом вращая и крестясь.

      А так, сиди и жди пощады,

      Пока жена всех укротит,

      Умоет и рассадит рядом,

      И от меня их отделит.

      Сказал жене я: «Замолчи…»

      Но результат не проявился,

      Что означало, что в ночи

      Я снова сильно провинился.

      Был бы царем – не ведал горя

      И в дальний монастырь сослал.

      Часовню новую отстроил,

      И новую жену сыскал.

      А так пишу стихотворенье

      Про то, что  я силен везде,

      Лишь, три стихии, к сожаленью,

      Мне