Такой вот Роман. Адельгейда Падерборн

руины. Именно поэтому, пока Ромино окружение обзаводилось семьями, детьми и всем прочим, с чем обычно ассоциируется семейная жизнь, он продолжал что называется жить для себя. Но и такая организация собственного бытия перестала приносить ему радость. Все наскучило, надоело, опостылело. И однажды Рома придумал план, суть которого читатель уже узнал выше: выпить яд, но не знать, что ты его выпил, потому как ожидание смерти пугало Рому больше, чем сама жизнь.

      И он начал игру.

      День для этого выдался замечательный – понедельник. Все новое лучше начинать именно в этот день. Он как будто создан для этого. Рома все больше набирался уверенности. И, кажется, у него получилось поймать нужный настрой, даже настроение его стало особым – таким, что сложно описать: приподнятым, волнительным, торжественным. Такое настроение бывает, когда идешь на первое свидание с той, о ком мечтал долгое время. Только тут свидание особое – последнее свидание с той, с которой встретиться суждено каждому и которую все почему-то боятся. Сердце тревожно билось, руки немного вспотели, и мысли никак не хотели сосредоточиваться на самом главном. Напротив, мысли Ромы где-то витали. В сознании вдруг всплывали стихотворные строки из давнего прошлого, когда Рома еще был способен творить.

      Луна повесилась, и я с ней заодно,

      Висим вдвоем во тьме ночи печальной,

      Вернувшись к своей точке изначальной,

      И быть или не быть – нам все равно.

      С луной похожи мы уже давно:

      Луна не светит – только отражает,

      И Солнцу лишь уныло подражает:

      Поднявшись вверх, вновь катится на дно.

      Луна повесилась, и я с ней заодно…

      С луной спокойно, словно в колыбели,

      Она сыграет мне на укулеле,

      И вместе мы покатимся на дно.

      Нет, вешаться Рома не хотел. Неприятно это, не особо эстетично, да и неприлично в отношении тех, кому придется разгребать последствия подобного поступка, пусть даже это будут не родственники, а совершенно сторонние люди – работники специальных служб.

      Рома представил себя в качестве повешенного, и от этого ему стало противно, даже, пожалуй, мерзко.

      Застрелиться было бы немного лучше, но, если подумать, тоже весьма проблематично: нужно пройти медкомиссию, получить лицензию на оружие, купить это самое оружие. Столько усилий и только для того, чтобы направить пистолет себе в голову и выстрелить.

      Опять ты будешь знать, что делаешь последнее действие в своей жизни. Ты боишься, потому что, возможно, будет больно. И опять никакой эстетики.

      И вновь его сознание изъяло из глубин его памяти строки, которые он написал когда-то очень давно, еще в студенческие годы.

      В час небывало жаркого заката

      Последний луч его благословил.

      Он тихо шел куда-то по Арбату,

      А смог столичный улицы душил.

      По мостовой уверенно шагая,

      Он к Смерти шел, как к девушке своей.

      И