Громовое колесо. Каленая стрела. Мария Борнякова

ежели твоя любовь приведет его к гибели? – тихо спросила она. – Ежели случится так, что, оставшись, ты убьешь вас обоих?

      Я крепко зажмурилась, сжала в руках расшитое одеяло. Если Финист выстрелит в меня и я погибну, что спасет его и великую Аркону? Может ли случиться так, что судьба не свершится? Как бросить любимого один на один с не знающими жалости врагами?

      – Кто тебе это сказал? – не открывая глаза, тихо спросила я.

      – Жрец верховный, – так же негромко откликнулась Радимира. – Боги ему грядущее открыли. Оно для тебя не тайна, верно?

      Как же больно там, где бьется сердце…

      – Там, где я жила, в будущем, пели баллады о ваших временах. О том, что великий князь Арконы убил ладожскую княгиню и после погиб сам. Следом под натиском врагов пала и Аркона. Я видела развалины. Просто кусок основания крепостной стены. И ничего больше. Даже памяти о могущественном городе… Сотни людских жизней…

      – И все же ты здесь.

      Я вздрогнула, покраснела, открыто посмотрела в глаза Радимире. Странно, но рассердившись, я сразу поняла, что хотела ответить ей, жрецу, да и самим богам:

      – Я здесь, потому что верю, что судьбу можно изменить. Потому что не могу бросить Сокола одного. Потому что, если я не попытаюсь, я предам свою любовь к нему. Я никогда не причиню ему зла. Если я могу стать причиной его смерти, я уеду домой и больше его не потревожу. И если с другой он найдет свое счастье, я отойду в сторону. Но только если буду знать, что с ним все хорошо. Желанне же нужна только Аркона, и плевать ей, с Финистом или нет.

      Я заглянула в свое сердце – да, я сказала истинную правду. Как только я увижу, что представляю опасность для жизни великого князя, сразу же уеду домой. А там уж я и без чужой помощи яд или обрыв найти сумею.

      Стало тихо, лишь Леший, позвякивая оружием, отошел к окну и стал задумчиво разглядывать вечереющее небо.

      – Мой брат любит тебя более жизни своей, – после долгого молчания призналась Радимира. Я нервно глянула ей в глаза и поняла, что прощена.

      – Любил, – грустно поправила я.

      – Нет, любит. Ты снишься ему каждую ночь, хоть ему и не разглядеть твоего лица. Но мне-то ведомо, что пред ним стоишь ты. Брата снедает тревога, будто он слово дал да не исполнил. Финист места себе не находит. Тревожусь я, как бы не заболел он часом от своей тоски по тебе и тому, что из памяти стерлось.

      – Сказывай с начала, – напомнил Леший. – А ежели что упустишь, так Парацельс добавит.

      Радимира помолчала, припоминая.

      – Ведомо вам, Финист уплыл с Черномором не по своей воле, – послушно начала она. – Но, пусть боги мне будут порукою, ни о чем ином, кроме данного Ольге слова, брат мой не мыслил. Он твердо порешил вернуться за ней, едва позволят ему раны да данное дядьке слово. Он сам мне о том обмолвился как-то.

      – Вернулся, аж три раза подряд…

      – Брат не виновен! Едва минул положенный срок, и дядька ему волей-неволей Буян во владение отдал, Финист встал перед ним и молвил, что за тобой, княжна, вернуться намерен. Брат был готов к ярости Черномора,