Калинов мост. Алексей Гравицкий

чувствовать ее руку. Перестал чувствовать ее, потому что ее больше не было.

      Она лежала в лесной реке лицом вниз. И вода пыталась смыть, унести ее золотые волосы, спрятать их где-то глубоко в своем сердце. И он завыл. Пронзительно, навзрыд. Так, как воет потерявший жизнь, но не умерший. Потому что потерял жизнь, но не умер. Зверь лютый, оборотень поганый.

      Боль была теперь не только в голове. Боль была в груди, словно пронзили каленым железом. И во всем теле, будто привязали к колесу и переломали все кости. Сломали руки, ноги. Крылья вырвали. Лишили жизни, но не дали смерти.

      Света больше не было. Его накрыла темнота. Мрак веков пронизанный болью. И он метался в этом мраке, рыча, когда боль становилась нестерпимой. А потом снова появился старческий голос. Тот, что был повинен во всех лишениях.

      – Человека из тебя делать буду, – поведал голос.

      Как? – захотелось закричать ему. – Я боль. Я зверь! Во мне не осталось от человека.

      Но голоса тоже не осталось и он не смог ничего сказать.

      – Уймись, – сердито пробурчал старческий голос. – Итак против себя иду. На горло себе наступаю. Для дела только. Так не зли меня своими метаниями.

      И тогда что-то произошло… что-то невозможное.

      – Вставай, Кот. Поднимайся, времени нет.

      Он открыл глаза. Над головой был белый потолок со странным светильником, окруженным лепниной. Рядом высился диван. Кот вспомнил, что решил спать на полу. Диван показался больно мягким и не удобным. Где он?

      Тело послушно пришло в движение. Рывком вздернул себя на ноги. На две ноги. Подошел к окну, выглянул. Вокруг шумело и двигалось нечто, названное старухой городом.

      – Тебе здесь жить.

      Кот резко обернулся. Старуха стояла в дверях, как и вчера скрестив руки на груди.

      – Привыкай, – жестоко добавила она. – Только с ума не сойди.

      – Не дождешься, – огрызнулся Кот отметив, что голос слова не тянет и не рычит без надобности.

      Он снова становился человеком. Потеряв все родное, что у него было. В чужом мире. В чужом времени. Зачем?

      Кот освоился довольно быстро. Из отеля, правда, старался пока не выходить, зато долго смотрел телевизор. С телевизором и бытовой техникой справился легко, стоило только объяснить, что это как чародейство. Те же силы природы задействованы, что и в магии, только по другим законам вертятся. Услышав это, оборотень перестал относиться к технике с опаской и начал проявлять любопытство.

      Современным фильмам предпочитал новости, считая, что они больше расскажут о мире. А о людях он и без того знает. И он узнавал мир. Правда, президента по-прежнему называл князем. И очень долго хохотал в голос, когда наконец понял, что бумажки в мешке, который пер от зоопарка – деньги. Старуха следила за риготанием, переходящим чуть не в истерику, стоически, наконец поинтересовалась: чего смешного?

      Кот смеяться перестал, пожал плечами и с абсолютно серьезным видом сообщил:

      – Не прошло и тыщи лет, как злато-серебро приобрело свой истинный облик.

      Не смотря на всю