Как я стал богом. Билли. Анатолий Агарков

мой вечерний визит в хоккейную коробку был менее удачным. Возможно, сказалось отсутствие Жанки – она работала официанткой в ресторане и отдыхала только по понедельникам. Лишь уселся на оркестровую скамейку, ко мне подошли трое.

      – Ты зачастил, чувак. Если хочешь прописаться – проставляйся.

      Ни тема, ни тон их речи мне не понравились. Я покосился на коллег по музыке. Десантник отвернулся с отсутствующим лицом. Моряк увлёкся пятнышком на брюках. Понял: подошедшие – люди в авторитете.

      – Ты кто?

      – Сорока.

      – Где хвост оставил?

      – Шутник? Сейчас очки пропишу – увидишь.

      Очки, в смысле, затемнённые – «фонари» скрывать.

      – Кто-то был бы против – я никогда. Сейчас вернусь.

      Мамину гитару некому доверить, понёс домой.

      – Не вернёшься – не обидимся, чувак.

      Дома повесил на место инструмент, поменял прикид на попроще – предстоящие «танцы» пыльными быть обещали. Кинул взгляд на компьютер – моё детище трудилось, не покладая рук. Эх, Билли, Билли, думаешь, как осчастливить человечество, а оно собралось меня бить.

      Включил освещение коробки и вышел в её центр. Похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами, попрыгал, разминаясь.

      – Ну, смелее. Где тут известный окулист?

      Вышли двое. Сорока кинул локти за спиной на заборчик коробки и ноги скрестил во фривольной позе. Ухмыляется, цирка ждёт. Ну, будет цирк.

      Бить я их не бил – злости ещё не было. Ловил на контрприём и аккуратно укладывал на газон. Один вооружился кастетом.

      – Убери – ручонку сломаю, – предупредил я.

      Он не послушался, а я не сдержал слово – поймал его в атаке, чуток помог ускориться, и он обрушился головой на ни в чём неповинный заборчик. Затих. Наверное, ушибся. Да как бы шею не сломал. Коробку тоже жалко.

      – Чё глазеете? А ну гурьбой – Сорока пинками и тычками гнал на меня толпу подростков.

      – Смелее, смелее, – подбадривал и я.

      Крутился, как белка в колесе, аккуратно ронял их наземь в стиле айкидо и никого не ударил. Девчонки ахали и визжали – думаю, что от восторга.

      Вдруг знакомый и любимый голос, лёгкий плеск ладошек:

      – Браво-брависсимо! Ты ещё в детский сад не забудь заглянуть.

      Мама! Мамочка! Здесь? Приехала!

      Я бросился на остатки сильно поредевшего воинства – у, гады, порешу! Парни врассыпную. Исполнил кульбит на прощание – это для девиц – перемахнул заборчик, подхватил маму на руки, закружил, понёс домой.

      Она:

      – Рюкзак, рюкзак – там все сокровища!

      Прихватил и рюкзак.

      Мы пили на кухне чай.

      – Колотун-бабай сейчас в Якутии.

      – Это в июле-то?

      – Представляешь, утром всё бело от инея. Солнце встанет – роса блестит. В полдень жара. Ночью у костра греемся – в палатке даже в спальном мешке не заснёшь. Попростывали все – решили свернуться. Смотри, что привезла….

      Среди якутских трофеев сверкал алмаз. Настоящий. Не силён в каратах – стекляшка в полногтя мизинца.

      – Место запомнила?