Медвежья невеста. Виктория Миш

тело и одухотворенное лицо в обрамлении светлых русых волос… В первые секунды мне показалось, что с его появлением улицу и все окрестные дома озарило ярким необыкновенным светом.

      Одет он был в простую темно-серую футболку с едва заметными крапинками, у меня у самой была похожая, и серые спортивные штаны. Только оторвав взгляд от ярко-синих глаз, я заметила, что мужчина держал в руках топор.

      Испугаться не успела.

      – Дровами запасаешься? – понятливо крякнул дед Ваня и кивнул на мешки, – Тебе. Литература. Печь топить зимой, когда дрова закончатся.

      – Они не кончатся. Опять ты шутишь, дед! – мужчина легко, одной рукой, подхватил мешки с земли, – Спасибо! А это кто с тобой?

      Он посмотрел мне прямо в глаза, просто и без стеснения, с легким скрытым любопытством. Ничего особенного в его взгляде не было – так смотрят на незнакомцев, на будущих коллег, когда тебе их представляют при встрече. Но почему-то от его взгляда, простого и безыскусного, почва выскользнула из-под ног.

      Взмахнув нелепо руками, я удержала равновесие и не упала позорно на траву у его ног. Лишь озадаченно вытаращилась на мужчину и попыталась осознать, что вообще сейчас со мной произошло.

      В тот момент я почему-то четко понимала, что вот это кружение перед глазами, слабость в ногах я ощутила из-за него. Не просто так.

      А еще я некстати заметила, как легонько косит его правый глаз.

      – В больницу везешь? Больная, что ли? – неожиданно сказал мужчина-Солнце, чем удивил меня до невозможности. Он что… совсем невоспитанный?! Разве можно так говорить? Эм… спрашивать в лоб? – Зачем из машины вышла? Ковид в самом разгаре, а ты людей ходишь, заражаешь.

      Вот тут мне действительно захотелось присесть. Так грубо незнакомцы ко мне еще не обращались. Даже сердитые тетки в поликлинике исправились в последние года и научились вежливости. В отличие от этого деревенского нахала.

      – Я не заразная. Ногу подвернула, – сверкнув глазами, я повернулась к захихикавшему деду. Тому отчего-то было весело и смешно за нами наблюдать, – Куда мне идти? Какой дом? Вы говорили, тут близко.

      – Еще бы не близко… – дед еще раз хихикнул и кивнул куда-то мне за спину, – Вон он, последний дом, пятьдесят седьмой.

      Отчего-то я почувствовала беспокойство.

      – Здесь так мало домов? Разве пятьдесят седьмой не должен стоять где-то на главной улице? – оборачиваться и смотреть на развалюху, которую видела краем глаза, когда мы подъезжали, не хотелось.

      Не может быть, что это тети Светы дом! Она ведь расхваливала его, говорила, что он удобно расположен и в хорошем состоянии. И что она каждый год на лето сдает ее знакомым из Новосибирска. А теперь, что получается – она соврала?!

      – Было пятьдесят девять когда-то, – с легкой грустью протянул почтальон, – Два дома сгорело. Переселенцы с города… С огнем не умели обращаться.

      – То есть… они сгорели?

      – Да не, выбежали. Успели… Да давно это было, чего боишься. Дома сгорели. А люди уехали.

      – Я не боюсь, – отбрыкнула на автомате, – Значит, буду жить на отшибе.

      Я