Медвежья невеста. Виктория Миш

плохая примета, – сказал Мирон, – Мы осторожненько, чтобы не разбудить змей, медленно пройдем к опушке. Нога в ногу. Я вперед, ты за мной. И ни шагу в сторону, тогда ничего плохого не случится. Договорились?

      – Ага! – глядя на узкие следы от кроссовок Мирона, я впервые пожалела, что надела платье. Пожалуй, в джинсах и вправду было бы удобнее.

      Ладно. Главное, Мирону в этом не признаваться – засмеёт. Место здесь не слишком популярное, вот и пройти сложно. А по проселочной дороге и в платье прогуляться можно было бы.

      До опушки леса дошли мы удивительно быстро. И без приключений.

      – Десять пятнадцать, – сверилась с телефоном я и сделала первый снимок.

      Вышло красиво. Даже очень. Смело можно брать за референс.

      – Час- полтора погуляем. Потом будет жарко, – отозвался Мирон, – Землянику любишь?

      – Конечно, – с жаром ответила я и только тогда заметила, что вся опушка вместе с неглубоким рвом была покрыта кустами земляники. Ягоды алели, манили, источали одуряющий аромат, – Боже мой, сколько ее тут!

      – Угощайся, – милостиво разрешили мне, – Как наешься, пройдем к роднику. Покажу тебе, вдруг, ты опять окажешься без минералки.

      Я даже не успела поблагодарить. Присела на корточки и потянулась за спелыми ягодами. Вку-усно! На полчаса я полностью выпала из жизни, и только когда почувствовала определенную сытость, вспомнила про телефон. Поснимала кустики с разных ракурсов. Даже несколько удачных кадров крупным планом поставила себе в задачу перерисовать. Не сейчас, потом. В городе. Вот наступит осень, подкрадется дождливая депрессия, я достану летние фото и перерисую землянику. От одного взгляда на неё на душе становится тепло.

      – А теперь к роднику! – весело окликнула я Мирона.

      Парень сидел на земле, привалившись спиной к одной из берез, и дремал.

      – Пойдем, – он отмахнулся от назойливого комара и плавно поднялся, – Если по дороге понравятся какие-нибудь виды, не стесняйся, говори. Остановимся.

      – Хорошо!

      Прогулялись мы знатно! Я наделала, наверное, фотографий пятьдесят: крупный план, в отдалении, даже Мирона пару раз со спины сфотографировала. Очень живописно он опирался о сосны и дубы. Настоящая мужская модель!

      Приглядела несколько пеньков, на которых можно почти с комфортом усесться и порисовать. У родника тоже нашлось несколько округлых серо-зеленых камней. Красивых и прохладных.

      Подумала, что можно и сам ручей на их фоне зарисовать и присесть на них, если руки дойдут запечатлеть другой берег. Сам ручей сбегал вниз, куда-то дальше по лесу и превращался в узкую лесную речку.

      Вот только пришлось все свои планы отложить на потом. Напились мы воды и с сожалением потопали обратно. Жара давала о себе знать. Даже в тени духота стояла невыносимая.

      – К вечеру будет дождь, – сказал Мирон, когда мы по лесу добрались до опушки.

      Не той, что у пролеска, а той, что ближе была к моему дому.

      – С чего? На небе ни облачка.

      – Чую, – невозмутимо отозвался он.

      Довел меня до задней калитки и попрощался:

      – Я