Куда кого посеяла жизнь. Том II. Воспоминания. Василий Гурковский

наиболее полный «охват» родственников, чтобы никого не обидеть. Я должен был сделать несколько «рейсов» и два-три раза зайти домой для «разгрузки» подарков. Не мог же я носить с собой все то, чем меня одаривали.

      Определялись заранее, где я буду ночевать, так как одна бабушка моя жила возле Днестра, а другая – на другом конце села – у старой аптеки. И, если мне идти к одной из них, то у второй – придется ночевать, так как утром- в школу. Выходных раньше на Рождество – не было.

      Что такое эта «вечеря», то есть – что я тогда нес с собой?. Тогда пакетов сегодняшних не было, просто в платок завязывалась тарелка с «кутьей» (сладкая варенная проросшая пшеница), пара пирожков, пара орехов грецких, яблоко, пара конфет. Это стандартная (хорошая) вечеря тех лет.

      Стучишь в дверь, просишь разрешения войти. Зашел, снял шапку и говоришь: «Добрый вечер! В святой вечер, мама и папа прислали до вас вечерю». После этого тебя посадят за стол на пару минут (Время дорого»). Обычно предложат кутью и какую-то еду. Пока кушаешь- хозяйка меняет вечерю, что-то из тобой принесенного оставляет себе, что-то добавляет (гораздо больше) – своего, и (не всегда) даст немного денег. Вот и все. Благодаришь – и прощаешься. Впереди еще много таких посещений, надо спешить.

      Понятно, что здесь немаловажную роль играла и материальная сторона дела-подарки и т. п. Но, гораздо важнее здесь присутствовала ритуальная часть действия, момент встреч и общения. Это никакими словами не передашь и подарками не закроешь.

      Вечером, независимо от того, шли куда-то родители «вечерять» или нет, ночевали дома или в гостях, подводились «итоги» моих походов.

      Вечерю я носил где-то лет до 10–11. Дальше уже ходить «вечерять» нам, пацанам, было не принято. Мы переходили в более солидную возрастную категорию, и уже после полуночи (под Рождество) ходили «христославить».

      Заранее организовывались в небольшие группы, обычно по три человека, готовились, репетировали, определяли маршруты. Как правило – ходили по соседним улицам, по своей было неудобно, а у нас ходили ребята с других улиц. В эту ночь двери во всех домах, образно говоря, – не закрывались. Можно было попроситься «христославить» в любой дом, не вызывая чьих-то обид и недовольств.

      Стандартная ситуация. Стучим, открывается дверь, спрашиваем: «Дозвольте христославить?». Затем входим в комнату, и в сторону иконы, или того места, где обычно находится икона, начинаем петь: «Рождество твое, Христе Боже на-аш…» Дальше шло хозяйское благодарение, небольшое, кто чем богат, тем и рад отблагодарить. В ход шло все-яблоки, пироги, орехи, конфеты, тетради, карандаши, монеты, а где – то и рубли, в зависимости от того, какой был хозяин.

      Помню, пару лет мы ходили «троицей» – я и два Николая, – Куличенко и Димитренко. Им сегодня за восемьдесят, а тогда было лет по 12–13. На нынешней улице Поярко, в Слободзее, стучали-стучали в один дом, сами расстроились и, видимо, хозяина расстроили. Темно на улице, выскакивает какой-то подполковник, в одной руке пистолет, в другой- фонарик (оказалось