Золотая рыбка для мажора. Санна Сью

бы не скандал, хоть бы!

      – Как вы могли такое подумать?! Конечно, нет! – опирается Михаил с неизменным достоинством.

      – А раз нет, то и не встревай, когда не просят, – отрезает резидент, – если я захочу пожаловаться на кого-то, я это сделаю. А сейчас я хочу поговорить с Марго.

      Кошусь на Михаила, и он мне еле заметно кивает, чтобы шла. Замечаю распахнутые от удивления глаза Зои. Ох, чувствую, не избежать мне взбучки. Не то от Вязьмина, не то от Михаила, не то от всех сразу. Но делать нечего, выхожу из-за стойки и бреду за Богданом Алексеевичем в лобби. Сейчас там ни души, и это скульптора полностью устраивает. Он останавливается, разворачивается ко мне, но на красный кожаный диван сам не садится и мне не предлагает. Видимо, разговор у нас будет короткий.

      – Я видел вас в кустах! – обвиняет Богдан Алексеевич так эмоционально, будто и вправду видел в тех кустах что-то крамольное.

      Кого и в каких кустах он видел, я, разумеется, сразу понимаю и не отпираюсь.

      Я вскидываю брови, не переставая любезно улыбаться.

      – Вы имеете в виду, что видели, как Григорий Эрнестович одолжил у меня телефон?

      – Именно! – торжествует, будто я созналась во всех преступлениях мира.

      – И зачем мне эта информация, простите? – уточняю.

      – Гриша там ждал именно тебе, а значит, вы с ним близки. Ты меня обманула, поэтому обязана попросить его мне позировать.

      Вот это номер! Вот это логика! Нет, кто бы мне что ни говорил, а Вязьмин с головой дружит плохо.

      – Да ничего подобного! Я его три раза в жизни мельком видела! – отпираюсь возмущенно.

      – Но он выделил тебя из всех. Я наблюдал за ним и видел это своими глазами. Так что обеспечь мне в мастерской голого Гесса, и я найму тебя личным ассистентом. – Да боже помилуй! – А откажешься – прямо сейчас пойду и напишу жалобу, что ты гуляла по моей квартире и трогала коллекционные вещи.

      – Неправда! – я даже голос повышаю от несправедливого обвинения.

      – Правда, правда. А одну вообще разбила!

      Ну вот, приплыли. Какой жуткий шантаж! Откажусь – получу проблемы от начальства, возможно, даже уволят. Соглашусь – придется идти с просьбой к Гессу, а это опять нарушение инструкций и проблемы с начальством. Но это полбеды. Дальше лучше: я либо получу от Гесса отказ и, как следствие, удар по самооценке в очередной раз. Либо, если он согласится. Тогда станет ещё хуже! Вязьмин предложит мне личный контракт! А я даже не знаю, за какие деньги на такой подвиг готова.

      – Хорошо. Я с ним поговорю, – принимаю единственное на этот момент правильное решение, – как только Григорий Эрнестович вернётся, сразу и поговорю.

      – Вот и умница! Но только он сегодня уже не вернётся. А потом у тебя выходные. Так что готовь речь для разговора с ним к следующей смене, – заявляет со знанием дела Вязьмин.

      А настроение скульптора опять меняется на глазах. Он буквально расцветает, превращаясь из маньяка в душку, и, напевая под нос незнакомую мне песню, идёт в сторону ресторана. Напрочь позабыв о моем существовании! И о том, что неплохо