Кровь огненного бога. Сергей Начаркин

двор, – прочитал путник вслух слабо разборчивую надпись, стараясь подбодрить и жеребца тоже; потом потрепал мокрую до невозможности гриву и воскликнул: – Спасибо всем местным богам!

      Схватив верёвку увесистого колокольчика, подвешенного к столбу ворот, он настойчиво зазвонил в нетерпении оказаться в сухом и тёплом помещении.

      Довольно долго никто не появлялся. Путник уже хотел проверить крепость створ, даже высвободил ногу из стремени; но тут из маленького флигелька, пристроенного с той стороны забора, вышел, негромко ворча, что принесла нелёгкая кого-то в такую погоду, низкорослый старик – не иначе слуга. Он был в плаще с накинутым на седую голову капюшоном, на его ногах болтались размера на два больше положенного сапоги.

      Скрежетнул засов, ворота нехотя открылись.

      – Что угодно, господин?

      – Просушить себя, одежду и коня. Ужин мне и моему скакуну, а также ночлег, – голос путника в предчувствии избавления от слёз небесных был удивительно весел и бодр.

      – Ну, насчёт себя не сомневайся: хозяин всё сделает как надо. А вот насчёт коня… – бледно-голубые глаза старика алчно заблестели, ноздри крючковатого носа затрепетали. – Слишком много гостей, и все на лошадях, так что…

      – Ничего не знаю, всё самое лучшее моему товарищу. Он сегодня изрядно намаялся, – путник слетел на землю и вложил в маленькую ладонь слуги вознаграждение.

      Старик засветился от щедрости незнакомца: в его руке удобно улеглась мелкая серебряная монета, не медь!

      – Не изволь беспокоиться, всё справлю: определю его в доброе место, сам протру насухо, дам отборного овса, – слуга стал до неприличия мягок и учтив, чем вызвал у путника брезгливость.

      – Хорошо, всё сделай, я проверю.

      Сняв с коня две дорожные сумки, захватив прямой меч, притороченный к седлу – второй, изогнутый, висел на поясе, – путник направился к дому внутри двора – навстречу обогреву и ужину.

      За скрипучей дверью его взору открылось весьма просторное помещение, где царили дразнящие запахи пищи. Почти все широко расставленные столы, освещённые свечами, занимала разношёрстная публика.

      Ближе всех, за самым длинным столом, расположились вооружённые мечами солдаты, набранные – судя по необременённым многими мыслями лицам – из неотёсанных мужланов. Их форма из бордового сукна, с серебряными изображениями медведя на рукавах, вид имела не свежий. Они не ограничивали себя ни в еде, ни в выпивке, ни в похабном слове.

      Дальше разместились купцы, ремесленники, крестьяне и ещё непонятно кто – кого могло только занести в это заведение, затерявшееся в лесной глуши.

      – Здравствуй! Чего желаешь? Я хозяин.

      Голос говорившего человека был по-женски высок. Да и сам он рыхлой упитанной фигурой напоминал раздобревшую и запустившую себя мелкопоместную барыню, давно плюнувшую на свою судьбу ради повзрослевших дочерей. Его куртка с претензией на роскошь бахвалилась плохо сделанными, висящими спереди побрякушками. Берет, из красного бархата, кто-то безвкусно