Сюльбан. Сложности с переправой. Из рассказов геолога. Виктор Музис

подавали вьюки – большего нам не доверяли. В 4 часа снова послышалось знакомое «тех… тех…», загремели ботала. До перевала мы дошли легко, но спуск в долину Сюльбана оказался совсем нерадостным. Кто сказал, что за перевалом нет леса и нет воды? Смотрю еще раз на карту: гольцы, гольцы. Но карта составлена в 1951 году фотостереометрическим методом. Илларион Петрович тоже удивляется – 20 лет назад он ходил этой тропой и ни здесь, ни на водоразделе деревьев не было. А сейчас – непролазная чаща! Тропа теряется в камнях и зарослях. Спуск крутой, вьюки сползают на шею оленям. Остановки все чаще. Петрович с хозяйкой, измученные, продолжают делать все сами. Километр за километром остаются позади. Желанный Сюльбан совсем близко.

      Мелкая речка

      Вот, наконец, мы пересекаем Балбухту – мелкую речку, в устье которой на Сюльбане стоит зимовье. Я иду уже как в тумане, ноги передвигаются автоматически, а сознание отсутствует, вернее оно присутствует, но очень далеко отсюда: в Чите, в Москве, на Леприндо.

      – Становиться будем? – возвращает меня к Сюльбанской яви вопрос каюра. – Олени совсем устали.

      – Смотрите сами, – отвечаю я. – Лучше бы дойти, осталось два с половиной километра.

      И спрашиваю:

      – Мы у зимовья остановимся или сразу на ту сторону перейдем?

      Петрович вскидывает на меня усталые черные глаза.

      – Зачем зимовье. Дождь пойдет, река поперек дороги встанет. Как тогда будем?

      На зимовье мы хотели устроить баню, но если сразу перейти Сюльбан, то баню, конечно, лучше отложить. На той стороне все необходимые объекты нашей работы. И потом, действительно, когда выйдешь на прямую дорогу, на душе много спокойнее. А Сюльбан какая ни какая, а все-таки преграда.

      – Конечно, перейти на ту сторону лучше, – соглашаюсь я.

      Мы продолжаем продвигаться к берегам Сюльбана. Снова болотца, чаща, болотца… все вперемешку. Ноги уже отказываются служить. Олени отрываются от нас, уходят вперед. Сквозь зеленый заслон мы слышим только звяканье боталов.

      Но вот чаща редеет. Появляется черный угол избушки – зимовье! Лужайка. Трава по пояс. Редкий лиственничный лес. Галечниковая терраса. Каюр, хозяйка, олени стоят на берегу. Мы подходим и останавливаемся рядом с ними: брода через Сюльбан не было!

      2. Сюльбан

      Еще когда я летал над Сюльбаном, мне не глянулись его белые кружевные воды. Это было в конце мая. В июне прошли дожди, из 30 дней 22 дня были с осадками. На горах в это время ложился снег.

      Теперь, когда дожди прошли, началось таяние снегов – и тех, что накопились за зиму, и тех, что выпали в последние дни и недели. И вот мы стояли на берегу Сюльбана, который нес мимо нас свои высокие, прозрачные, светлые и стремительные воды. Искать брод? Мы шатались от усталости, солнце садилось.

      – Олени ложатся. Давай становиться. Завтра утром смотреть будем, – сказал каюр.

      Галечниковая терраса была настолько неровная, что мы с трудом выбрали место, где поставить палатку. Леша установил