Игра герцога. Вестовые хаоса. Сергей Владимирович Доровских

к Марьиным рядам направо, или города не знаешь?

      – Знаю-знаю! – залепетал Пётр.

      Спустя четверть часа они подъехали к торговой площади, было немноголюдно. Пётр остановил коня, выпрыгнул из саней, помог вылезти барину.

      – Спасибо тебе, Ванька, выручил! – тот покачался, кряхтя, – ты, если что, приходи, завсегда выручу, – и побрёл в сторону торговых рядов.

      Пётр стоял с протянутой рукой, не понимая ещё, что ему заплатили «добрым словом». Барин шёл, путаясь в полах шубы, и снова что-то то ли мычал, то ли пел. Пётр сжал выставленную ладонь в кулак, и с горечью плюнул.

      Обернулся – по другую сторону площади в церкви уже били колокола, женщины стайками, кутаясь в платки и шали, спешили на службу. Пётр покачал головой, снял шапку, перекрестился, но про себя перебрал самые грязные маты, какие только знал.

      – Ванька, – сказал он. – Сам ты Ванька расхристанный! Нелюдь, пропоица!

      Для себя Пётр решил, что больше никогда не посадит в сани хмельного попутчика, какая бы шуба на нём ни была.

      Ничего, подумал он. Рано опускать руки, и снова поехал к станции. На вокзале как раз был состав! Крестьянин помог изящной, не по погоде одетой даме погрузить саквояж, домчал её до гостиницы. Подвёз затем толстого, держащего в рукавицах счёты управленца частной суконной мануфактуры. Тот ругался, но не на него: бурчал что-то из-под густых и чёрных, как смоль, усов. Пётр невольно засмеялся, видя, как тот кутается в шубёнку, а большие очки-велосипеды покрываются инеем…

      Зимний день короток, мимолётен, солнце так и не пробилось через плотные снеговые тучи, и бежало стремглав от холодов куда-то далеко, в дальние страны, где грело уже по-другому. Пётр подумал, как несправедливо всё устроено, даже в природе. Кому-то там в жарких странах – вечное лето, а им в северной России – протяжённая, почти вечная зима. Он ничего не знал о далёких странах, но был уверен, что там всегда лучше, сытнее и теплее. Жаль, туда, если ехать, ехать без остановок, всё равно скоро не доедешь… Может, когда-нибудь и попадёт в те края, кто знает.

      Заработал он за день горстку меди, пересчитал, аж стыдно стало… ни на какие гостинцы, конечно же, не хватит. Пора возвращаться домой. Позвякивая скудной выручкой в ладони, подумал, что хватит её лишь на шкалик, чтобы погреться. Он не имел привычки к вину, избегал кабаков, но теперь решил – если по пути попадётся какое питейное заведение, заедет на минуту-две.

      Вечерело, он ехал, уже остались позади старинные башенки на въезде в город, а Пётр так и не решился заскочить в какой-никакой кабак. То ли стыд грыз, то ли ещё что… Но уже твёрдо решил – быстренько, до захода солнца доберётся до дома, а там уж отогреется у печи, наестся с дороги остатками со вчерашнего праздничного стола.

      Даже как-то повеселел, и хотел было затянуть песню, как Уголёк заржал, и встал на перекрёстке.

      И снова перед ним был этот странный трактир «Добрый станъ». В сумерках едва можно было прочесть вывеску: «Для