Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы. Олег Черенин

только 26 лет, выглядел как человек значительно старше своего возраста, имевший большой жизненный опыт. Несмотря на в целом правильные черты лица и крепкое телосложение, ничто в его облике не поражало. Хотя он и любил изображать из себя этакого грубоватого рубаху-парня, будто бы находящегося в приподнятом настроении от выпитого алкоголя и сыпавшего остротами в духе хулигана из краковского предместья, в Жихоне всегда чувствовался какой-то тяжелый, готовый к взрыву заряд энергии.

      Так сложилось, что я с детства знал семью доктора Жихоня из Закопан – дядю капитана. К моему удивлению, он не поддерживал никаких контактов не только со своим дядей, но и отцом – скромным железнодорожным служащим в… Гданьске»[41].

      Другая характеристика нашего героя выглядит не столь привлекательной. Польский публицист Станислав Струмп-Войткевич, лично знавший Жихоня, отмечал, что в общении с людьми он демонстрировал манеры «подхалянского» крестьянина, а его натуре были чужды какие-либо этические ограничители. Он писал: «Среди элегантных и воспитанных штабных офицеров Жихонь выделялся нетерпимым и провокационным поведением и неряшливостью в одежде. Он был известен экстравагантными поступками, совершаемыми в процессе выполнения служебных обязанностей и остроумным высмеиванием своих начальников»[42].

      Капитан Жихонь не был кабинетным руководителем, только отдающим приказы и контролирующим ход их выполнения. Он лично проводил самые ответственные и рискованные вербовки и «вел» завербованных им агентов дальше, неизменно демонстрируя оперативную изобретательность и везение. Его профессиональный почерк был в своем роде неповторим и заключался в холодном расчете, просчитывании возможных ходов противника, сочетании агрессивной и напористой манеры поведения и общения. Он не был чужд обыкновенным офицерским «радостям». С удовольствием посещал рестораны, кафешантаны, «нахт-локали».

      Познакомившись в одном из таких заведений с некоей Лотой, он встречался с ней, втайне от жены, на одной из своих конспиративных квартир в Данциге, где в другое время принимал своих же агентов. Понятно, что эта квартира была окружена плотным наблюдательным кольцом со стороны германской контрразведки.

      Жихонь мог явиться на встречу с важным агентом или своим противником из Абвернебенштелле «Данциг» Оскаром Райле пьяным, мог в польском военном мундире перед стенами данцигского полицайпрезидиума распевать «Jeszscze Polska nie zginela», но под личиной этакого бесшабашного «рубахи-парня» скрывался целеустремленный и хладнокровный офицер разведки[43].

      Как минимум о странном отношении Жихоня к соблюдению требований конспирации говорят эпизоды, описанные в воспоминаниях его противника – Оскара Райле[44].

      После назначения на новый пост в 1930 году Жихонь с санкции Центра провел ряд организационных мероприятий,

41

Ibid. S. 141.

42

Ibid. S. 138.

43

Ibid. S. 143.

44

Райле О. Указ. соч. С. 9.