Снотворцы. Макс Квант

один Чувелёв, Серж рассказывал про целую однофамильную деревню, поди, родичи давние».

      – Лейтенант Аркадий Чувелёв прибыл, – придерживая папку с делом, отдал честь пришедший полицейский.

      «Нет, ну что они себе позволяют?» – подумал Безсонов и представился.

      – Сначала я вас в гостиницу отведу, вам бы с дороги пообмыться…

      – Нет, лучше сразу к делу…

      Но лейтенант его словно не слышал:

      – Разрешите возразить, гостиница наша трёхзвёздочная, и это не какие-то там «лифт-санузел-шахматы», всё по лучшим еврей… европейским стандартам…

      Внешне этот «О-тель» напоминал помытый абразивным порошком придорожный дом терпимости, что, впрочем, оказалось недалеко от истины – признаки бывшего притона проявились ещё в вестибюле, если так можно назвать лестничную площадку оборудованную столиком портье.

      – Моя фамилия «Безсонов», – представился следователь, подавая паспорт. – Через «З».

      – Отчего, если не секрет? – поинтересовался хозяин, он же портье.

      – Не знаю. То ли во время войны кто-то опечатался, то ли фамилия возникла в доорфографические времена, но так меня даже легче запоминают: «тот Бессонов, что через «З»…

      – Да-да, как в том анекдоте: «Товарищ прапорщик, моя фамилия Зозо!»

      – Почти, – кивнул Безсонов.

      – Это и есть ваш багаж? – ткнул портье на небольшую сумку следователя.

      – Да я ненадолго… Да она не тяжёлая, я сам донесу…

      – Право, ничего страшного… Это моя работа… – подхватил небольшой скарб и махом взбежал по лестнице. – Не отставайте! А то будет как в том анекдоте… Ну?..

      – Газель Гну… – буркнул следователь в рифму и заковылял по ступеням.

      Номер некогда сделали из однёшки хрущовских стандартов, напрочь отрезав от неё кухню (Интересно, кому достались эти шесть метров с замурованной дверью?). Большая двуспальная кровать осталась со времён дома терпимости, отчего по природе брезгливому Безсонову сразу расхотелось на ней навёрстывать недостающие часы сна. На тумбочке поставили отчего-то вонючий куст герани, а у окна на стойке торчал как дорическая колонна телевизор перестроечной сборки.

      – Вот, обустраивайтесь… Горячая вода тут есть, кружка и графинчик, телевизор работает, правда, показывает всего одну программу, да и ту со снегом, – портье поставил у тумбочки сумку и протянул руку для чаевых.

      Скупой до этого древнего поощрения Безсонов хотел подшутить над хозяином, руку пожать, мол, хватит с тебя и этого… Но вдруг замер – пальцы портье кто-то прищемил дверью да не просто, а в шахматном порядке. Наступила пауза достойная академического театра. «Крышуют неаккуратно», – подумалось следователю.

      – Да сколько не жалко, – размял, наконец, молчание портье.

      «Не жалко» оценивалось в червонец. Следователь остался в номере один. Прошёлся пальцем по пыльной крышке телевизора, опробовал санузел, произвёл обыск в тумбочке и выискал несколько