«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник). Юрий Корчевский

от нас, бронемашины возобновят обстрел.

      Я поднял свой автомат со сломанной ложей, подобрал немецкий автомат, сорвал с убитого немца подсумок с магазинами и – бегом в свой окоп. Бойцы – за мной.

      Увы, но добежать и укрыться удалось не всем. Видя, что цель вот-вот скроется, немецкие пулеметчики открыли по нам огонь. Пули густо шлепались по брустверу и земле рядом с окопами. Но землица родная – окопчик – защищали надежно. Эх, гранатомет бы сюда или, что более реально, проти-

      вотанковое ружье. Мы бы живо заставили пулеметы бронемашин замолчать.

      Пока шел обстрел, я рассматривал немецкий автомат. И дело было даже не в любопытстве. Ложа автомата – моего «ППД» – была сломана, а в диске оставалось всего два патрона. Ей богу, ситуация – только застрелиться. Вот и приходилось осваивать трофей, чтобы не остаться совершенно безоружным.

      Я нажал кнопку, отсоединил магазин – почти полон. Попробовал сложить и разложить приклад, передернуть затвор. Все вроде бы понятно.

      Стрельба внезапно, как по команде, смолкла. И тут немцы меня удивили. Такого ни до, ни после я не видел никогда.

      От леска вышли двое немцев – без оружия. Один размахивал веткой с белым флажком и красным крестом. Сначала у меня мелькнула нелепая мысль – в плен сдаться хотят? Тогда зачем красный крест? Да ведь это же санитары! Мне стало интересно, и я высунулся из окопа.

      С нашей стороны выстрелов не было.

      Немцы боязливо дошли до первого раненого, взяли его за ноги, под мышки и понесли в лес.

      – Не стрелять! – раздался сзади окрик лейтенанта.

      Санитары снова вышли из леса – на этот раз уже более

      смело и подобрали второго раненого. Да что же это делается? Мы что, хуже немцев?

      Я вылез из окопа, оставив там автомат.

      – Савельев, оставь винтовку, иди со мной!

      Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.

      Мы пошли к месту рукопашной. Было боязно, по спине потекли струйки пота. Сердце стучало, губы пересохли.

      Мы начали осматривать своих. Один убитый, второй… А вот этот боец еще дышит. Мы подхватили его и потащили в свои окопы. Немцы не стреляли. Поглядев на немецкие окопы, мы сделали еще две ходки. Потом нас сменила другая пара – из другого отделения. Я же сидел в окопчике, переосмысливая увиденное.

      Как совместить недавнюю рукопашную, когда только что не зубами рвали горло врагу, и одновременный с обеих сторон вынос раненых с поля боя? Причем первый шаг сделали немцы. Командир у них идейный, чтящий Женевскую конвенцию, или сами санитары выказали инициативу, проявив милосердие к раненым товарищам, истекающим кровью на русской земле?

      Раненых с обеих сторон унесли. Над полем боя установилась недолгая тишина.

      А через час, когда немилосердно палившее весь день солнце покатилось к горизонту, немцы обстреляли наши позиции из минометов. Видимо, минометы стояли сразу за холмом, потому что были слышны хлопки