«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник). Юрий Корчевский

я увидел дорогу и сам. Наверное, это было Минское шоссе – асфальт уже разворочен гусеницами танков и другой техники.

      Я с ходу выехал на шоссе, резко дернул правый рычаг, развернулся на девяносто градусов и влился в поток. Давануть их всех, что ли? Эх, башенного стрелка бы сейчас! И – пушечкой по машинам! А кто уцелеет, того смять в лепешку и раскатать на дороге.

      Но Василий понятия не имел, как стрелять из пушки. А вести танк и одновременно стрелять физически невозможно.

      Передо мной маячил борт грузовика, на нем – непонятные значки, цифры. Ручаюсь – обозначение дивизии или полка. В крытом брезентом кузове сидели немецкие пехотинцы, зажав между ногами винтовки.

      Ехали так минут пятнадцать. Я лихорадочно соображал: что делать? Однако грузовик мигнул стоп-сигналом, снизил скорость и встал на обочине. Я обогнул его. Оказалось, остановилась вся колонна. Мне махали руками, потом регулировщик с бляхой на груди взмахнул флажком. Иди ты… знаешь куда? Я прибавил газу, и он едва успел отскочить в сторону.

      Шоссе было пустынным, и я выжимал из машины все, на что она была способна.

      Впереди на дороге показались несколько мотоциклов, стоящих поперек. Мне снова дали знак остановиться, но я с ходу смел столь незначительное для танка препятствие.

      Чего они мне машут-то? Ответ получил почти сразу, едва дорога поднялась на небольшой холм. Ни вспышки, ни грохота выстрела я не услышал, но по броне как кувалдой ударили, аж корпус содрогнулся.

      – Пушка, по нам стреляют – свои стреляют! – крикнул мне Василий.

      Не дожидаясь второго выстрела, вполне могущего стать для нас роковым, я дернул на себя левый рычаг и на полном ходу съехал с дороги, вломившись в лес. Остановился.

      – Василий! Ты живой?

      – Вроде живой, только голова гудит. Чем это они по нам шандарахнули?

      – Из пушки угостили.

      Я перелез в башню и осмотрелся в перископ. Лес вокруг, ничего не видно.

      – Василий, по-моему, пора бросать нашу повозку. Впереди наши, ежели поедем – сожгут. Сзади немцы. Похоже, мы на ничейной территории.

      Я открыл верхний люк, выглянул. Ничего опасного, одни деревья вокруг. Эх, жалко танк бросать, нашим вполне бы пригодился этот трофей. Я снял с пушки замок, размахнулся и забросил его подальше. Хотел пулемет снять, да передумал.

      – Василий, выбирайся, к своим идем.

      Мы выбрались из танка и направились вдоль шоссе по лесу.

      – Вась, к своим выйдем – не говори, что танк угнали и бросили. Не поверят, особистам сдадут.

      – Я же комсомолец, чего своим врать?

      – Ты думаешь, медаль нам дадут? К стенке поставят!

      – За что? – Глаза Василия округлились от изумления.

      – Ты на оккупированной территории, под немцем, был?

      – Ну выходит – да.

      – Вот за то и расстреляют. Скажут: диверсанты фашистские, попробуй отмойся. И придет твоей матери извещение, что сын предатель.

      – Ты чего на Советскую власть клевещешь? – вскинул голову паренек.

      – Тю-ю,