Падение летающего города 1. Путь Самирана. Максим Лагно

жалуются. Боюсь, наши американские гости будут крайне недовольны его работой. Надо компенсировать.

      – Ещё раз спасибо, – сказал консул и втолкнул меня в дверь лифта.

      – Дальше ты сам, – сказал мне консул. – А я должен забросить денег медленному другу.

      – Но я не археолог!

      – Ты будешь первым русским, кто увидит этот долбанный древний город, – сказал консул. – Помнишь бросок на Приштину?

      Никакого «броска на Приштину» я не помнил.

      – В девяносто девятом году, во время нападения НАТО на Югославию, наши десантники заняли аэропорт, замедлив переброску войск оккупантов.

      – Что-то такое слышал, – ответил я.

      – Сейчас наши десантники – это ты, Денис Лавров.

      – Но разве нет других специалистов? Или снова десантуру задействовать…

      – Мы вызвали всех, кого только можно. Академия Наук полным составом прилетела в Ташкент. Но узбеки сопротивляются. Отказываются допускать международных исследователей.

      – На каком основании?

      – Да как обычно: карантин, ПЦР-тест и прочая фигня. А на деле – торгуют доступом к древнему городу. Я уже истратил на взятки годовой бюджет посольства.

      – Ещё бы! Такая находка.

      – Скоро и мы, и американцы, и все остальные прогнём узбеков. Но пока что всё на тебе. Лезь в каждую дырку. Исследуй каждый камень. Теперь ты официальный глава русской археологической миссии.

      – Но я преподаю историю в транспортном колледже! – воскликнул я. – Я некомпетентен. Я и на конференцию учителей попал случайно. Я очень плохой учитель… О броске на Приштину не помню даже.

      – Помощь уже близко. Но ещё сутки тебе придётся отдуваться за Родину в одиночку.

      Отдуваться слишком долго не пришлось. Через двадцать минут я провалился в бездну и очнулся в теле Самирана.

      На неопределённое время у меня появилась новая родина – летающий город Дивия.

      6. Разрешение на обман и запрет на правду

      Мадхури слушала мой рассказ, не перебивая. Даже когда явно не понимала значения слов «узбек», «ПЦР-тест» или «цэрэушник». Глядела женщина не на меня, а на овал света вокруг моего лица. В её больших чёрных глазах он отражался двумя яркими точками.

      – Ну, а потом был суд и работа в свинарнике, – закончил я свой рассказ. – Дальше вы всё знаете. Такие вот дела. Я и сам ещё не уверен, не сошёл ли я с ума.

      Мадхури резко провела рукой возле моего лица, развеивая овал «Правдивой Беседы».

      Комната, в которой мы сидели на ковре, ярко освещена. Свет шёл из настенных ламп, похожих на электрические. В арках остальных комнат царила тьма. Поэтому я немного испугался, когда из одной тёмной арки вышел некто, закутанный в чёрные тряпки, с прорезью для глаз.

      Судя по сгорбленной спине и мелкой походке – пожилая женщина.

      Она внесла квадратный поднос с кувшинами и какими-то металлическими коробочками. От всего этого пахло едой и пряностями. Постоянно кланяясь, старушка расставила коробки и кувшины между нами.

      – Мой муж вернулся? – спросила Мадхури.

      – Да,